как не пристрастье к играм слов,
Заставило его, в конце концов,
Сказать, что правда — таинству под стать
И что о ней прилично умолчать.
ЭЛЕГИЯ ПАМЯТИ ДЖОНА ФИТЦДЖЕРАЛЬДА КЕННЕДИ[13]
Отчего тогда? Отчего там? —
Мы кричим: — Отчего так? —
Небеса молчат.
Чем он был, тем был,
Чем он будет —
Зависит от нас.
От того,
Как мы будем жить,
Помня об этой смерти.
Когда умирает честный,
Что слезы и слава,
Что грусть и гордость?
КОРОТКИЕ СТИХИ 1929–1931[14]
1Ступай на войну с автоматом в руке
Прекрати геройствовать в кабаке;
охоться на льва, побывай в горах:
никто не узнает, что ты слабак.
У прирожденной сиделки
не друзья, а подделки
Когда он здоров и богат,
она создает ему ад;
но если он болен, убит,
она его воскресит.
Тебе еще долго не стать святым,
Покамест от жалоб ты будешь больным,
Но, если не станешь холодным, как сталь,
Другого нет способа взять вертикаль.
Я опасаюсь, что каждый в очках книгочей
Господу предпочитает Британский Музей.
Не радует воздух весенний
из-за моих отношений:
они не глубоки,
не дешевы и жестоки.
Кто не дружит с головой,
погибнет в ходе боя;
а, не вступивший в смертный бой,
умрет у стенки стоя.
Пожмите руку крепко
восставшему из пепла,
раз вспомнить неохота
упавшего в болото.
Прекратив искать,
Говорили всласть.
Не вносили лепту,
Но чесали репу.
Думали будет светло,
Заглядывая в дупло,
На бойню наивно.
Отправив сына.
Никому не желая худа,
Всего лишь надеясь на чудо,
Хотели они как лучше,
Заснув на горящей куче.
В публичном месте частное лицо
не чешет перед камерой яйцо.
Публичный тип, тем более звезда,
пиаром занимается всегда.
Не радует воздух весенний
из-за моих отношений:
они не глубоки,
не дешевы и жестоки.
* * *
Мысль о собственной смерти,
подобна раскату грома
во время пикника.
* * *
Полезно для жизни
узнать
как выносить друг друга.
* * *
Судьба разнолика:
каждый сам
подвергает себя опасности..
* * *
Ладонь взметнулась в приветствии:
Смотрите! для Вас
я разжал свой кулак.
* * *
Кости животных,
причисленные к никогда
не существовавшим святым,
более святы, чем портреты
завоевателей, которые,
к сожалению, были.
* * *
Натягивая носки,
он вспомнил, что его дедушка
умер внезапно в ходе полового акта.
* * *
Человек должен влюбиться
в Кого — то или во что-что,
или заболеть.
* * *
Пустоту нельзя любить слишком долго,
однако, любовь к кому-то или к чему-то
может быть грешной.
* * *
Я за свободу, зане
не доверяю цензуре,
но буду серьезен, коль мне
выпадет цензором стать.
* * *
Когда он здоров и богат,
она создает ему ад;
но если он болен, убит,
она его воскресит.
ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ[15]
Верх совершенства, вот чего всю жизнь он добивался.
Поэзию он сочинял — любой ее догонит.
Он видел дураков насквозь, держал как на ладони.
Он холил армию и флот сильней всего на свете.
Когда смеялся, то Сенат от хохота взрывался,
а если плакал — в унисон околевали дети.
ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ[16]
Тайное становится явным, причин замыкая круг,
восхитительную историю готов узнать твой друг;
языки от нетерпения чешутся, чайные чашки — звенят,
неподвижность воды обманчива, как дым без огня.
За трупом в бассейне, за призраком на потолке,
За танцующей леди и мужчиной с виски в руке,
За потухшим взором и атакой мигрени подчас
Скрывается нечто большее, чем видит глаз.
За внезапной песней из-за стен женского монастыря,
За ароматом старого куста в начале сентября,
За рукопожатием, кашлем, поцелуем, игрой в крокет
Преступная подоплека, свой повод хранить секрет.
САМОУВЕРЕННЫЙ[17]
Глупцы открыли, девственность нужна,
Чтоб в западню загнать единорога,
Прошляпив, между прочим, как страшна
Лицом бывает часто недотрога.
Герой был смел, силен, как полубог,
Он с детских лет качал свой пресс и плечи,
Упавший ангел преподал урок,
Как падая, не получить увечий.
Безумцы, становясь себе врагами,
Хотя никто к тому не принуждал их:
Бросали дом, селились под землей,
Где грозно львы рычали по соседству,
Или бесстрашно уходили в бой,
Встречали Зло и превращались в