ноги болтаться, поднимать голову выше.

Меня обхватили чьи-то руки. Казалось, они тянут меня вниз, и я боролась против них.

— Майя, — закричал Даниэль. — Это я.

Меня это не волновало. Мне нужно, чтобы он отпустил меня, оставил меня, дал мне вздохнуть. Он сжал меня крепче, обнимая одной сильной рукой и плывя дальше.

Я сказала Дэниелю, чтобы он отпустил меня, что я могла бы доплыть до берега, чтобы он просто нашел Серену, пожалуйста, найди Серену. Он думал, что я все еще была в панике и продолжал тянуть меня пока, наконец, не швырнул меня на камни.

— Серена, — выдохнула я. — Найди Серену.

Он поднялся и оглядел берег, и я поняла, что он ничего не понял. О Боже, он не слышал меня.

— Серена, — вопила я. — Она ушла под воду. Я старалась её найти.

Его глаза расширились. Он изогнулся и нырнул в озеро. Я скорчилась там, на скале, кашляя, когда он отплыл. Я смотрела, как он ныряет и снова поднимается. Ныряет и снова поднимается. Ныряет и снова поднимается…

Они обыскали озеро в полдень и обнаружили тело Серены. Её смерть признали случайностью. Здоровая девушка-подросток, капитан команды по плаванью, утонула. Никто не знал, как это случилось. Глубинное течение. Судорога. Ужасный приступ паники. Было много предположений, но ни одного ответа.

Скоро все, что осталось от Серены — это памятник во дворе школы. Город двинулся дальше. Я нет. Что-то случилось, в этом озере, то, что я не могла объяснить. Но я смогу. Однажды, я смогу.

Глава 1

Я стояла под деревом и смотрела наверх на свою трехлапую рысь.

— Не буду тебя спускать. Будешь сидеть там пока не приду из школы. Может быть это послужит тебе уроком.

Фитц извернулся, чтобы лизнуть свой бок.

— Даже не слушаешь меня, не так ли? Зачем я беспокоюсь?

— Тот же вопрос я задаю себе каждый день, — сказал голос позади меня. — Это хорошая тренировка родительских обязанностей.

Папа спустился по ступенькам с крыльца. На нем была форма цвета хаки и его форменная шляпа.

— Ого, событие городского масштаба для нашего смотрителя парка! — сказала я. — Вас даже заставляют форму надевать. Мама Хейли будет счастлива. Она думает, что ты в ней круто выглядишь.

Папа стал таким же красным как и его волосы.

Смех мамы донесся из студии.

— Майя Делани. Оставь отца в покое.

— Это сущая правда. Николь слышала, как она сказала, что любит парней в форме. Если ты папе надоешь, её дверь открыта. Но тебе придется носить шляпу.

Папа издал сдавленный хрип.

Мама только рассмеялась.

— Спасибо, что предупредила. А теперь шевелитесь. Вы знаете, что будет, если вы опоздаете. Дэниел ждать не будет. Придется его догонять.

— Что было бы наибольшим злом — хорошие дороги или скорость его грузовика?

Холодный нос потерся о мою руку.

— Даже Кэндзи знает, что вы опаздываете, — крикнула мама. — А сейчас идите.

Я махнула ей в окно её мастерской в передней части дома. Дойдя до конца подъездной дорожки, я повернулась.

— Пап? Не мог бы ты…?

— Проверить птенцов, потому что ты снова проспала?

— Ну, да. Извини, — я попятилась. — В эти выходные мы едем в Ванкувер делать татуировку на мой день рождения.

Он отрицательно покачал головой и направился большими шагами к сараю.

— Ну конечно, уходишь от разговора, — сказала я. — Какие у меня будут неприятности, если я её сделаю?

— Завтра татуировки не будет, Майя, — крикнула мама. — Мы это ещё обсудим. А теперь шевелись.

Папа исчез в сарае, где я держала раненых и брошенных животных, которых он находил в парке. Я их выхаживала и отпускала, если могла, или передавала в центр для диких животных, если не могла их выходить. Они не домашние животные. Фитц был исключением. Его поймал капканщик, который никогда не видел рысей на острове, и позвонил моему отцу. После того, как Фитц поправился после ампутации, я его выпускала два раза, но он возвращался. Так он дал понять, что остается даже ради еды и защиты от хищников с их четырьмя лапами.

Моим единственным домашним питомцем был Кэндзи, немецкая овчарка, которую родители купили, когда мы переехали в Сэлмон-Крик, и они решили, что стофунтовый пес будет хорошим другом для девочки, которая любит бродить по лесам, набитым медведями, пумами и другой живностью, которые могли принять ее за легкую закуску.

Было бы все по-другому, если бы я взяла Кэндзи с собой на озеро в прошлом году? Серена и я никогда не брали Кэндзи с собой, потому что когда мы с Сереной бесились, она думала, что мы тонем, и пыталась нас спасать. Кэндзи могла бы спасти Серену.

Я много об этом думала. Я много думала обо всем. Шесть месяцев психотерапии не убедили меня в том, что я не права, когда говорю, что могла спасти Серену.

Мне не хотелось так начинать свой день, поэтому я отодвинула эти мысли в сторону, когда мы шли. Стояло божественное осеннее утро, необычно сухое для этой части острова Ванкувер. Массивные канадские ели и кедры обрамляли дорогу, изрытую колеей. Ветер заставлял танцевать солнце в качающихся ветвях и Кэндзи металась вдоль дорожки, кидаясь на солнечные пятна как щенок. Пронизывающий ветерок разогнал остатки сна, тревожа мозг запахами кедра и плодородной, влажной от росы земли.

Утро было тихое, как обычно. Никакого пригородного движения. Мы — единственная семья, живущая в парке. Это частные владения. И целый город тоже.

«Сент-Клауд Корпорейшн» купили эту землю за пять лет до моего рождения и решили, что это будет прекрасным местом для размещения сверхсекретного исследовательского центра.

Здесь жило менее двухсот жителей. Они получали выплаты от семьи Сент-Клаудов. Они жили в домах, принадлежащих Сент-Клаудам. Странно, я знаю, но я не жалуюсь, потому что город окружали тысячи акров наипрекраснейших диких лесов и это место я называла домом.

Когда мне было пять, у Сент-Клаудов умер лесник и они начали поиски нового. Они нашли моего отца, который был рэнджером в Орегоне. Моя мать канадка, хотя принадлежит к народности Хайда. Для нее эта работа означала возвращение домой. Для отца эта была возможность всей его жизни. Для меня это означало расти в самом удивительном месте на планете.

Но здешняя жизнь имела и свои трудности. Включая транспорт. Раньше папа отвозил меня в школу каждый день, а теперь Дэниел