всю мою жизнь.

— Теперь вы можете помигать два раза фарами, и я не буду вас беспокоить, — сказал он и быстро растворился в темноте.

Я нажал на газ, как только Пегги оказалась рядом.

— Найди место потемней — и поскорее, Сэм, — сказала она.

Я свернул налево в тень густых сосен рядом с домом Тернеров и погасил фары. Когда я повернулся к ней, она бросилась ко мне в объятия и обхватила мой затылок своими маленькими пальчиками.

— Как тебе это за целый день воздержания? — спросила она голосом, в котором звучал смех. — За рассудительность и самообладание?

— Лучше награды не придумать.

После долгих чудесных минут в темноте она откинулась на свое место с глубоким вздохом удовлетворения.

— Можем ехать дальше, — сказала она. — Я должна была убедиться, что мне все это не приснилось. Куда мы отправимся?

— Скажи мне, чего ты хочешь, и я подберу место.

— Сэм?

— Да, милая.

— Сэм, ты знаешь, что еще я ничего твердо не решила насчет тебя.

— Знаю. Но ведь ты это обдумаешь?

— Да, так или иначе. Сэм?

— Я все еще здесь и веду машину, мэм.

— Ты помнишь, что я говорила тебе… насчет того, как я щепетильна в вопросах морали, а люди неправильно меня понимают?

— Помню.

— Я хочу посмотреть, где ты живешь, — произнесла она с каким-то вызовом.

Я не смог удержаться от смеха. Она не хотела, чтобы у меня возникли хоть какие-то сомнения на этот счет.

— Прекрати гоготать, черт тебя возьми! — крикнула она.

— Пегги, друг мой, я пытаюсь делать все как следует. Я сам собирался предложить тебе это попозже вечером, потому что тоже хочу, чтобы ты посмотрела мой дом. Я даже немного боялся об этом заговорить — вдруг ты, столь строгая насчет морали, поймешь меня неправильно.

Мы подъехали к моему коттеджу.

— Я могу не стесняться? — спросила она. — Или мне следует быть вежливой?

— Не стесняйся, пожалуйста.

Она осмотрела весь мой дом, как ревизор. Разве что не выдвигала ящики письменного стола. Она вела себя как кошка в новом доме. На ней были блузка цвета корицы, бледно-серая юбка и сандалии. Я приготовил напитки, поставил музыку, перенес бокалы на веранду и терпеливо уселся в кресло. На обратном пути она погасила в гостиной свет, оставив только одну лампу у окна, чтобы та слабо освещала веранду.

Она села, отпила глоток и сказала:

— Ты меня пугаешь.

— Я очень старался этого не делать.

— У тебя все так дьявольски аккуратно. А я всегда живу в бардаке. У меня хорошие и красивые вещи, но они в полном беспорядке. И у тебя гораздо больше книг и пластинок, чем я ожидала.

— Я строю из себя культурного. Чтобы производить впечатление на девушек.

— Хм. И ни одной фотографии Джуди.

— Зачем мне их здесь держать? Чтобы посыпать раны солью?

— А как насчет Сис?

— Это выглядело бы как охотничий трофей. Что было бы неправдой.

— Ничего, что я тут все обнюхиваю? Это тебя не раздражает?

— Меня бы это раздражало, если бы на твоем месте был кто-то другой. Но мне почему-то кажется, что ты имеешь на это право.

— Я тоже не стала бы это делать, если бы на твоем месте был кто-нибудь другой. Обычно я веду себя прилично. Ладно, давай оставим эту тему. Настало время для моего отчета, сэр.

— Я так и думал, что ты успела что-нибудь разузнать, иначе не стала бы тянуть.

— Я просто не хотела, чтобы ты подумал, что я чем-то хвастаюсь. Да и узнала я не слишком много. Я прилетела в Тампу два дня назад, в среду, семнадцатого числа. Тем же самым рейсом, что и в прошлом году. Тогда они встретили меня в международном аэропорту Тампы. Она сказала, что они встретят меня и теперь. Но вместо них приехал Герман. Он сказал, что у Чери разболелась голова, а Морис очень занят. Уж не знаю, чем он мог быть так сильно занят. Герман не слишком разговорчив, так что дорога из Тампы оказалась скучной. К тому времени как я приехала, Черити выпила уже не меньше трех бокалов, но все еще выглядела усталой. В доме есть отдельное крыло для гостей. В прошлый раз я от него отказалась. Оно слишком большое. В этот раз они мне его даже не предложили. Я поселилась в той же комнате, что и в прошлом году. Но теперь в ней ужасно воняло сигарами. Кондиционер был включен, но все равно вся комната пропахла несвежим табачным дымом. Тогда я об этом не особенно задумалась. Я решила, что по каким-то причинам здесь некоторое время жил Морис. Он курит сигары. Я не слишком запутанно рассказываю?

— Пока нет.

Она вынула из кармана юбки какую-то вещь и протянула ее мне. На ощупь я почувствовал, что это коробок спичек. Я осветил его пламенем зажигалки. Спички были из бара на Бургундской улице в Новом Орлеане.

— Я нашла их на полу в своем шкафу, — сказала она с гордостью.

— И что это доказывает?

— Анна Малер помешана на чистоте. У нее четкий график. По субботам она драит полы, вытирает пыль, убирается в шкафах и тому подобное. Пропустить коробок спичек для нее то же самое, что не заметить на полу дохлую лошадь. Запах сигар, плюс спички, плюс ее железная аккуратность — все это наводит меня на мысль о гостях.

— Возможно, это стоит проверить.

— Я так и подумала и тут же стала действовать. Я прижала Анну в кухне, где она собиралась готовить обед. Я стала ходить вокруг да около, вызывая ее на разговор, и среди прочего подкинула ей мысль, что этот дом слишком большой, для одного человека в нем чересчур много работы и, если тут все время будут жить гости, она вряд ли справится с уборкой. Наконец она заговорила. Как раз неделю тому назад, двенадцатого числа, с наступлением темноты в дом приехали двое мужчин. Они появились довольно поздно, и, хотя миссис Уэбер, очевидно, знала, что они приедут, она не предупредила об этом Анну, поставив ее в затруднительное положение. Они оставались в доме четыре дня и уехали во вторник вечером. Машину они брали напрокат. Раньше они никогда здесь не были. И Черити была больна все время, пока они жили здесь. Она даже ела в своей комнате.

— Это… очень интересно, Пегги.

— Я стала слишком настойчивой, и внезапно Анна умолкла, так что мне оставалось удалиться оттуда с совершенно безразличным видом. Но если тебя интересует ночь с воскресенья на понедельник, значит, это как раз то время, когда в доме была пара странных посетителей.

— Как насчет имен и описаний?

— Никаких имен. Единственный намек на описание, который мне довелось услышать от Анны, так это то, что они «городские люди», чтобы это ни значило. И когда она внезапно замолчала, Сэм, у меня было такое чувство, что ей не то чтобы приказали… а просто