намекнули… ничего не говорить о тех гостях, которые к ним приезжают.

— Чертовски странное семейство.

Она свернулась в клубок на большом кресле, все ее лицо было в тени, только краешек глаза блестел от света лампы.

— До сегодняшнего дня, — произнесла она задумчиво, — я считала, что все это просто странно, скучно и… угнетающе. Я не видела в этом ничего зловещего. Теперь я понимаю, что я совсем не знаю сестру. А в том, что мне позволили ее навестить… понимаешь, здесь чувствуется… какая-то уступка. После разговора с Анной я решила еще немного пошпионить.

— Ты должна быть очень…

— Осторожна. Я и сама чувствую это все больше и больше, Сэм. Чери и я сидели в гостиной, ожидая, когда Анна скажет, что обед готов. Морис был где-то в другой части дома. Я попыталась завязать разговор, который мог естественным образом навести сестру на рассказ о том, что накануне моего приезда у них были гости и что она болела все время, пока они находились здесь. Нельзя сказать, что я выведывала что-то напрямую. Но я сделала все возможное, чтобы она об этом кстати упомянула. Но она этого не сделала. Значит, у нее есть какая-то причина, чтобы хранить молчание. Честно говоря, на самом деле больше выведывала она, чем я. Она расспрашивала меня о тебе. Я отозвалась о тебе как о большой, дружелюбной и безвредной горе мышц.

— Очень точное определение.

— Неправда. В общем, рыба сорвалась с крючка. Так что за обедом я заговорила о Сис Гэнтри.

— Блестящий ход, ничего не скажешь! Как тебе могло прийти в голову…

— Было бы еще более подозрительно, если бы я о ней не упомянула, Сэм. Мы видели шестичасовые новости по тринадцатому каналу из Тампы, где показывали запись интервью с шерифом Миллхоузом. Он был очень осторожен. По его словам, у них нет прямых свидетельств, что ее исчезновение как-то связано с появлением здесь накануне Чарли Хейвуда. Однако они не исключают возможности, что такая связь существует. В конце концов, по местным масштабам это большая новость, и я, как гость, не могла об этом не заговорить. Тем более, что по ночам наш дом охраняет этот маленький злой полицейский. Кстати, они уже давали мне насчет него кое-какие объяснения.

— И что они тебе сказали?

— Это было вечером в день моего приезда. Говорила Черити, Морис при этом присутствовал. Она объяснила, что тот человек два года назад забрался к ним в дом, и когда они вернулись, то застигли его на месте преступления, и все это было ужасно. Теперь он сбежал из тюрьмы, и его видели недалеко отсюда, поэтому им поставили охрану на тот случай, если он попытается снова их ограбить или отомстить за то, что они его поймали и сдали в полицию. Она сказала, что мне не о чем беспокоиться, потому что они уверены, что он никогда сюда больше не сунется. Все это говорилось как-то… очень уж спокойно и небрежно.

— А под каким предлогом ты заговорила о Сис сегодня?

— Я просто спросила, как они думают, не были ли Чарли и Сис как-то связаны между собой. Морис только пожал плечами и продолжал пожирать обед, а Черити спросила, что я имею в виду. Я сказала, что, может быть, между ними был роман, и он сбежал, чтобы увидеться с ней, а потом они уехали вместе, и она не стала никому об этом говорить, потому что не хотела, чтобы его поймали.

— Что ж, такая мысль вполне могла прийти в голову человеку, который не знал их лично.

— Чери сказала, что это очень романтичная идея. Она приняла ее с энтузиазмом и весь обед только об этом и говорила. Интуиция, заявила она, подсказывает ей, что именно так все и было. Она надеется, что их план удастся и они начнут новую жизнь где-нибудь в другом месте, где их никогда не найдут. Я возразила, что это маловероятно. Чери сказала, что это вполне вероятно, если все как следует спланировать. Тут Морис встал и брякнул, что она пьяная дура с длинным языком. Потом он ушел. Я никогда не слышала, чтобы он говорил ей что-нибудь подобное. После этого на некоторое время воцарилось молчание. Чери закрыла глаза и сидела так несколько секунд, потом взглянула на меня и заговорила очень живо и быстро о всякой ерунде, но вид у нее при этом был как у актрисы, у которой берет интервью Майк Уоллес, а по ее лицу все время текли слезы. Я даже не знаю, понимала ли она сама, что плачет. Она продолжала эту сцену до тех пор, пока я не ушла из дому. Что-то тут неладно, Сэм. Как будто впереди у них пропасть и они мчатся к ней все быстрее и быстрее. Или словно на них что-то страшно давит.

Я сообщил ей о результатах своих поисков. Я сказал, что, возможно, Лу Лиман позвонит мне в понедельник. Но я понятия не имею, будет ли то, что он мне сообщит, иметь хоть какой-нибудь смысл.

— А как насчет «Королевы моря»? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— У нее есть номер, и она должна быть где-нибудь зарегистрирована. Можно узнать, принадлежит ли эта яхта Морису. И автомобиль.

— Почему я сам об этом не подумал? Я все проверю. Налить тебе еще?

— Не знаю. Куда мы поедем?

— А куда бы тебе хотелось?

— Ты говорил, что у тебя есть лодка. Если будет не очень сложно снарядить ее ночью, я была бы не против…

Я повел ее на «Меньшее зло». Это старый двадцатифутовый ялик футов восемь в ширину, с кряжистым носом, хорошей морской оснасткой и большим пробегом. Несмотря на тяжеловатую конструкцию из дуба и довольно грузный корпус, благодаря мотору «Крайслер» в сто пятнадцать лошадиных сил он легко делает двадцать узлов, а в его трюме нет ни капли влаги. Я поставил электрическую помпу, оборудовал кабину автоматическим отсосом воды и сделал надежное помещение для двигателя. Пластикового бака на шестьдесят галлонов хватает на самые долгие прогулки. Имеется откидной стул для капитана, но поскольку у меня достаточно высокий надводный борт и руль поставлен высоко, обычно я правлю, стоя за штурвалом и глядя не через ветровое стекло, а поверх него.

Включив двигатель, я отдал швартовы, зажег огни, отжал сцепление, и лодка, покачиваясь и урча мотором, двинулась в фарватере. Пегги стояла со мной рядом, держась за скобку на защитном козырьке.

— Красота! — воскликнула она. — А почему такое название?

— Потому что я сентиментален и претенциозен. Пару лет назад я скопил тысячу долларов. Тогда мне было не по себе, я чувствовал себя слегка подавленным. Я хотел отправиться в Гавану и прокутить там эти деньги на какой-нибудь большой пирушке. Но вместо этого купил «Меньшее зло». За четыре сотни я приобрел корпус с дрянным мотором. Потом добавил к нему «Крайслер» за триста пятьдесят. Потом вбухал в лодку уйму времени. Набил ее всякой всячиной, на что ушел остаток суммы и даже немного