Сразу же вслед за господином Дроном ворота миновала толпа паломников, жаждущих приобщиться благодати, изливающейся совсем неподалеку - в Аббатстве святого Марциала. Полтора столетия назад достославный святой был - стараниями проповедника Адемара Шабанского - помещен аж в ранг апостола, что резко повысило его авторитет и популярность среди взыскующих святости путешественников. Тот факт, что свидетельства принадлежности Марциала к числу апостолов были хитрым проповедником нагло сфабрикованы, сумеют доказать еще лишь через пять столетий. Так что сейчас паломник пер на благодать, как мотыль на огонек свечи в теплую летнюю ночь.
Вот и теперь путешествующие во имя Христа плотной, компактной массой пересекали рыночную площадь. И тоже не молчали. Звуки Ave maris stella , выдаваемые тремя дюжинами тренированных паломничьих глоток, вполне себе органично сплетались с криками рыночных зазывал и хриплым баритоном городского чиновника.
"Дурдом!" - вынужден был констатировать господин депутат. Засим повернул коня и направился обратно к воротам. Впрочем, путь его был недалек и завершился рядом с парой городских стражников, лениво глазевших на привычную кутерьму городского рынка.
Появившийся в депутатской руке серебряный денье явно заинтересовал славных служителей правопорядка.
- Мессиру рыцарю что-то угодно? - спросил тот, что был постарше.
- Мессиру рыцарю угодно, чтобы его проводили до постоялого двора, где бы он мог провести пару-тройку ночей, не толкаясь боками с возчиками, грузчиками, приказчиками и прочим рыночным сбродом.
- Э-э-э, - нерешительно протянул стражник, - один денье - это господину десятнику стражи. За то, что он отпустит меня с поста во время службы. А ...
- На месте получишь такой же, - перебил его господин Дрон, - если, конечно, меня все устроит.
- О! - ухмыльнулся стражник, выхватил из воздуха подброшенную монетку и скрылся в караульном помещении.
Через минуту он уже отвязывал пегую лошадку от коновязи, поскольку путь предстоял неблизкий - в район Cité, принадлежащий епископу Лиможскому. Расположившийся на самом берегу Вьенны епископский странноприимный дом, как пояснил словоохотливый проводник, не отказывал в ночлеге и мирянам, если у них, конечно, в кармане звенело достаточно серебра для оплаты гостеприимства святых отцов.
- Цены за постой там, ваша милость, по правде сказать, о-о-о-х... - стражник закатил глаза, демонстрируя высоту ценовой планки за услуги епископской хозчасти, - зато и обслуга отменная! Чисто, тихо, со всем почтением... А уж кухня! Язык отъешь, точно ваша милость, говорю - язык отъешь! Ни в одном городском трактире такой кухни не сыщешь! Умеют монахи покушать, чего уж там...
Когда тяжелая дверь странноприимного дома мягко затворилась за спиной господина Дрона, почтенный депутат огляделся по сторонам и тут же, без слов, вручил серебряную монету своему провожатому. Тот не соврал. Заведение и впрямь тянуло на высшую категорию.
Полированные дубовые панели соседствовали с роскошными гобеленами, темная бронза светильников на редкость удачно вписывалась в бронзовые же детали внутреннего убранства, мягкие ковры выстилали каменную плитку пола, а заходящее солнце причудливо освещало небольшой холл сквозь цветные витражи оконных проемов....
Воистину, здесь поработал настоящий художник!
Если бы не отсутствие электрического освещения, плазменной панели на стене и компьютера за стойкой портье, епископский приют вполне можно было принять за один из тех камерных отельчиков двадцать первого века, что ютятся с большим закосом "под старину" где-нибудь в исторической части Лондона или Амстердама. Правда, монах в рясе, оккупировавший рецепцию, все же изрядно выбивался из обычного туристического набора.
- Мессеру угодно...?
- Комнату на пару ночей, стол, помыться, почистить и отгладить платье.
Последний пункт программы господин Дрон произнес с некоторым сомнением, не будучи уверенным, что в двенадцатом веке подобная услуга уже была изобретена. Однако святой отец за стойкой лишь кивнул головой и меланхолично озвучил цену.
- С вашей милости двенадцать денье.
- Ого, - крякнул депутат и полез в закрепленный на внешней поверхности кирасы небольшой металлический "сейф", где хранилось несколько золотых монет.
Редкое в эти времена золото не произвело на служителя божьего ровно никакого впечатления. Он все так же меланхолично принял золотой безант и промолвил, протягивая ключ и кивая на вышедшего из подсобного помещения еще одного монаха:
- Брат Адриан покажет вашей милости комнату. Он же проводит в мыльню и примет костюм для чистки. Ужинать будете в общем зале или накрыть в ваших апартаментах?
- В апартаментах, - принял решение господин Дрон, не желая лишний раз светиться на публике.
Ибо на сердце у господина Дрона было неспокойно. Странное поведение графа Пьера во время побега и их дальнейшего путешествия. Не менее странное исчезновение латника из эскорта леди Маго - с его последующим возвращением в сопровождении людей де Донзи. Наконец то, что никто так и не появился у короля Ричарда, дабы просить наемников для подавления бунта в графстве...
Все это было крайне подозрительно. И требовало известных мер предосторожности. В число которых естественным образом входил и ужин у себя в комнате, а не в зале у всех на виду.
Брат Адриан вышел наружу, дабы принять седельные сумки и отдать рыжего мерина конюху. А в руке почтенного депутата появилась еще одна серебряная монета.
- Мессиру угодно что-то еще? - проявил проницательность портье.
- Три недели назад в город прибыл Пьер де Куртене, граф Неверский. Мессиру угодно узнать, где его можно найти.
Святой отец скосил глаза на серебряную монету, зажатую в депутатских пальцах, и едва заметно покачал головой.
- Мало? - поразился господин Дрон.
Святой отец прикрыл глаза и с достоинством кивнул: "Один солид". Ого, - защелкал счетчик в мозгах почтенного депутата. - Да отсюда без штанов уйдешь! Впрочем, если прожитые годы его чему и научили, так это тому, что нет ничего дороже информации. Так что, еще один безант перекочевал из металлического "сейфа" на боку в руки почтенного служителя церкви.
- Граф Неверский
