Лодка отчалила от берега, гребцы вывели ее на стремнину, и она увлекаемая течением и подталкиваемая веслами понеслась вперед.
Глава 2.
По берегам реки тянулись степные просторы. Уриэты изредка угрожающе порыкивали друг на друга. Меня по-прежнему не связывали. Или они непроходимо тупы или самонадеянны. Привыкли со слабыми людьми дело иметь, обряженными в лохмотья и вооруженными чем попало.
С одной стороны, мне хотелось узнать, куда они нас везут, выяснить, кто всем верховодит. Но здраво рассуждая, я пока не в той форме, чтобы провернуть подобное. Возможности не ясны, и привези они нас в замок или острог, где таких уродов, не семеро, а целый гарнизон, мне уже не выбраться. И опять же Олькер, к которому я привязался. Хорошо если его просто определят в прислугу, а если пустят на жуткие невообразимые опыты? Я не могу взять на себя такой груз ответственности.
Олькер словно понял, что я думаю о нем, начал ворошкаться под лавкой, за что и отгреб от ближайшего уриэта. Его напарник тоже отвлекся на свалку. А командир оглушительно высморкался, угодив зеленой густой соплёй одному из бойцов в морду. Нестройный гул полурыка полусмеха раздался над водной гладью. Но оскорбленный уриэт не полез в драку, как я рассчитывал, а спокойно утерся и только недобро глянул на командира.
Была не была. Я резко нагнулся, схватил Олькера, и что есть мочи налег на борт лодки у которого сгрудились эти твари. Такого обращения наше суденышко не ожидало и опрокинулось.
Никто из наших безмозглых конвоиров толком и не понял, что случилось. Увлекаемые тяжестью доспехов, не в силах освободиться от них, и не умея плавать они все пошли на дно. Командир попытался удержаться за лодку. Но пара моих увесистых ударов привела его в беспамятство.
Правда десятник все же смог меня немного достать ножом и передо мною высветилась надпись о том, что я ранен. Это что шутка? А то я не вижу, как из меня кровь выходит и увлекаемая течением уносится дальше. Сломал десятнику руку и отобрал ножен. Трупу он без надобности, а мне пригодится.
Я спустил Олькера с лодки, куда успел его закинуть. Срезал с него веревки трофейным ножом и поинтересовался:
- Как ты малой? Цел?
- Как ты их дядька Юмал!? А? А я уж думал все - быть мне обедом! Так ты что плавать можешь? А чего же меня надурил? А нож подаришь?
Вот трепло мелкое, но раз болтает, значит целехонек, и я погреб в сторону берега. Олькер зацепился за шею и болтался позади. Хотел забрать лодку, но потом передумал и утопил ее.
Выбравшись, я заставил юнца раздеться, хорошенько отжал его одежду и, заставив его сделать разминку. Сам тем временем присел на прибрежный песок помедитировать. Мантры действовали, с трудом, но все же. Кровь из раны перестала течь и на месте разреза появился свежий шрам. У торанге конечно повышенная регенерация, но порез был довольно таки глубоким. Меня опять скрутило болью, и я уже не удивился увидев новый виток в вязи нательных татуировок. На периферии зрения бежали цифры, но я не обращал на них внимание. Безумный выверт безумного мира. Будет что рассказать Старейшинам. Активировал руну Йонтол, быстрее чем в первый раз, худо бедно просушил одежонку Олькера.
Малышу было в радость делать простенькие упражнения на силу и ловкость. И хотя он из вредности кряхтел и жаловался, но все же это заставило его немного помолчать. А мне позволило немного подумать в тишине.
Не ровен час, таких дозоров здесь в округе рыскает несколько, либо они должны будут вернуться к определенному часу. Тогда их рано или поздно хватятся и отправят на поиски новый патруль. Местное запуганное население с примитивным оружием неспособно справится даже с неполным десятком потому карательно-поисковый отряд будет усилен. И нам нужно оказаться от него как можно дальше.
Вечные вопросы. Куда идти и что делать.
- Олькер, ну что не передумал? Нужен тебе ножик?
- Правда подаришь? Правда? - малой заулыбался и принялся подпрыгивать на одной ножке, не в силах поверить своему счастью.
- Держи! - я протянул ему нож, отнятый у десятника. Для постреленка это почти меч. Десятидюймовое лезвие, односторонняя заточка, простая деревянная рукоять, крестовина для защиты кисти.
- Спасибо! Мне еще никто ничего не дарил, просто так.
Для одного простой бестолковый нож, для другого целое сокровище. Олькер стоял и не мог налюбоваться на него. В уголках глаз стояли слезы. На руке выступил еще один узор татуировки, одарив меня вспышкой боли. Да сколько можно? Сейчас то за что?
- Смотри не потеряй, оглоед. Приведи его в порядок. Потом научу как обращаться. - вернулся я к Олькеру.
- А кто такой оглоед, дядька Юмал? Хорошо приведу! Я его беречь буду и оберегать! А у нас в деревне говорят: "бешеному дитяти ножа не давати"! Но я же не бешенный? Мне можно значит, да?
Ох, за что мне такое наказание! Может прикончить его и дело с концом? Я улыбнулся этой мысли, но зная, что так не когда не поступлю двинулся прочь от реки. Благо нас вынесло на другой берег и на горизонте виднелись пики заснеженных горных вершин.
Не успели мы пройти и пары километров, как малой снова принялся донимать меня с просьбой разрешить ему нарезать каких-то ему одному известных растений, чтоб сплести с них себе силки и пращу. На что я ему ответил согласием. Чем бы дитя не тешилось.
Я, благо возвышался над все растительностью, мог спокойно обозревать окрест. Пока все было спокойно. Вообще складывалось впечатление, что этот мир слабо заселен живностью, птицами, людьми и другими разумными и не очень существами. Хотя с другой стороны, чего я там этого мира видел? С гулькин, хм, нос?
Отрадно было наблюдать как маленькие пальчики Олькера умело сплетали травяные стебли. Малыш от усердия даже вытащил кончик языка, потешно сопя. Смешной он. Никогда его не брошу, потому что он
