поможем, любое финансирование, любые ресурсы, но нужно сильно постараться уложиться в очень сжатые сроки! Страна должна знать — и чествовать — своих двенадцать раз героев! Я верно думаю, Марина Казимировна? — и круглый мячик Кургиновой головы подпрыгнул в сторону премьер-министра, смешно взмахнув венчиком остатков седых волос над большими обезьяньими ушами.

— Вы свободны, Ашот Сергеевич! — отрезала премьер-министр и, неожиданно, взяла Начспаса под руку, развернула лицом в сторону от МОТ'а и прочих чиновников. — Проведите меня к… провалу.

* * *

В закатных лучах солнца площадка трофейной бронетехники последней гражданской выглядела нереально-насыщенной, как будто нарисованной масляными красками. Прямо между «Акацией» и «Гиацинтом», посреди нагромождения битого камня, прободной язвой внутрь земли уходила шестиметровая дыра, на краю которой суставчато-сегментированной металлической сколопендрой извернулся двигательный отсек тела робота-синтета. Еще потрескивали горячие после взрыва камни. Между секциями оплывал и приторно вонял синтетический мышечный гель. Крыльчатка одной из турбин каким-то чудом врезалась прямо в ствол САУ и застряла в прорезях дульного тормоза, сделав из пушки странное сюрреалистическое подобие ромашки.

Охрана премьер-министра как-то растворилась в сгущающихся тенях наступающего вечера — если раньше Начспас её постоянно чувствовал и… напрягался, то теперь даже еле слышное жужжание флайера со снайперами над головой смазалось, не замечалось.

— Значит, вот так вот мерзко пахнет место подвига… Да, никакая голографическая камера и никакой информотчет не передадут этого ощущения… Мощно… И жутко. Вы участвовали в спасработах лично?

— Да, я начинал горноспасателем еще во время подземных заводов.

— Да, извините, я читала. Я хотела сказать… Вы отлично справились с полученным делом, аналитики еще представят свой отчет, но я — лично я — не увидела ни одного неуверенного действия и непродуманной команды. Больше Вам спасибо за то, что произошло, и … за то, что не произошло. От государства, конечно, еще будут награды, но лично от меня — спасибо, и просьба…

— Слушаю Вас, Марина Казимировна.

— Не обижайтесь на Ашота Сергеевича. Он непростой человек, едкий, упрямый, очень правильный — но он сильно болеет о том деле, которое только свершится. Завтра.

— Но ведь это не первый орбитальный лифт, да и пассажирский уже второй!

— Наверное, не стоило об этом говорить, но я рассчитываю на Вашу порядочность. Завтра будет не только запуск орбитального лифта. Завтра будет подписан союзный договор. Союз свободных северных республик.

— Северных? Переформат федерации без южных стран?

— Да, не всех радовало тесное федеративное взаимодействие. Страны Индийского океана и Средиземноморья обособляются.

— СССР-2.0? … Новый СССР…

— Но зато в Союз вступают скандинавские монархические республики — поверьте, это немало!

— И, конечно, МОТ приложил больше всех усилий к тому, чтоб этот договор был подписан именно сейчас?!

— Гм, МОТ… Его все так же за глаза дразнят этой аббревиатурой? Сейчас нет более бережного к бюджетным средствам члена правительства, хотя, да, пыль в глаза пустить любит до сих пор… Это его детище. Ничего больше и лучше он уже сделать просто не успеет — возраст.

— А столицу опять переносить придется? Третий раз за последние сто лет? И куда, опять в Москву?

— Ну, по этому вопросу решение ещё не принято, Олег — можно мне сегодня Вас так называть?

— Да пожалуйста, Марина…

— Просто Марина. Сегодня вечером — просто Марина. Вы действительно большой специалист своего дела.

У Начспаса запершило в горле…

— А вот о том, что и как происходило сегодня, Вам придется все же молчать. Всегда. И это уже не просьба.

— О ходе спасработ или о ребенке?

— Прежде всего именно о ребенке. Мы выходим в большой космос — и там опять очень плотно встречаемся с… С антиподами. Подумайте, какой будет подарок для их информационных войн — риск гибели ребенка накануне подписания союзного договора. Или гибель спасателя, пусть и симбиотического робота-синтета, но музейного раритета и носителя трёх сознаний, а не одного.

Эта терминологическая неточность — о трех сознаниях, хотя, как понял Начспас, у Васьки Шубина сознание единое — резануло и разрушило все очарование вечера. Опять появилась дистанция, недоступность премьер-министра, полная непохожесть себя и её.

— Я Вас понял… Марина… Требования государственной безопасности. Надо молчать — будем молчать.

— Ну вот и славно. А тело робота — и премьер-министр указала на обломки двигательного отсека Васьки Шубина — нужно будет поставить в качестве памятника его подвигу. Вот именно здесь, между древними артиллерийскими бронемашинами. Ствол шахты залить, а сверху, на постаменте — памятник роботу-спасателю. Впрочем, это я сама распоряжусь. Проведите меня до флайера.