Ветра Унтара

Пролог

Пролог

Вот и посудите, можно ли с ними серьезное дело иметь? Что ни скажи – один язвит и гогочет, другой ухмыляется да помалкивает. Красавцы!

Всю зиму им твержу:

«Что-то должно произойти! Я это чувствую! Слышу! Знаю наверняка!»

И что с того?!

«Не труби почем зря, темная дева», – меня так Эрик с самого Туона прозвал. – «Чему быть, того не миновать!»

И опять – гаммы, этюды, да споры дни напролет, кто кого в кулачном бою одолеет. Какой уж там кулачный бой! Мечи, и те две весны в руках не держивали, похудели, осунулись, и, кажется, еще выше стали. Глаза по весне пьяным огнем блуждают, а чтоб послушаться меня да хотя бы справки в королевской канцелярии навести – ни в какую, не такой характер, лентяи упрямые! Ведь знала же, чуяла: произойдет! Будет что-то страшное, вот тогда примутся кудри пшеничные на голове драть, да поздно!

Мы – королевская Белая Гильдия последнего сбора. Мы работаем там, где не помогут тяжелые доспехи королевской гвардии, мы делаем то, что не имеет никакого названия, ведь в каждом приключении, кроме того, что азарт щекочет под ложечкой, есть тайна, иногда неизвестная нам самим...

Меня зовут Итта, Итта Элиман, мои корни – из самого Озерья, но уже три года я живу в Долине Зеленых Холмов, в Доме С Золотым Флюгером. Мы поселились здесь, когда близнецам исполнилось восемнадцать, ровно через год, как, получив дипломы тайной королевской семинарии, присягнули королю. В Туоне мы учились на отделении искусств каждый своему ремеслу, отчаянно мечтая о подвигах, и однажды нам повезло. Мы оказались среди тех, в ком учитель Улен узрел своим всевидящим ореховым глазом нечто особенное. Война с серными ведьмами вынудила короля в спешке готовить новую внутреннюю разведку. В каком-то смысле, нам повезло. Мы получили возможность узнать даже больше, чем мечтали, и пережить то, что и не могли бы вообразить. Королевство ждало от новой Белой Гильдии помощи и поддержки – настали смутные времена.

Задолго до войны с серными ведьмами и вообще задолго до того, как вместо кистей и красок пришлось взять в руки меч, в моей жизни произошел первый серьезный поворот – я поступила в Туон, где встретила Эмиля и Эрика. Жизнь вдруг расплескалась событиями, и один за другим потекли дни, наполненные до краев чем-то простым и прекрасным.

Я – художница, а Эмиль и Эрик – музыканты. С самого раннего детства, они – у себя в Долине, а я – в Озерье, мы искали ту точку на небосводе, вокруг которой движется вселенная. Мы скакали на лошадях по бескрайним полям и до щекотки, до боли в горле старались перекричать ветер. Мы зарывались с головой в книги, надеясь найти там ответы на вопросы «откуда?», «почему?» и «зачем?». И вновь, швыряя книги под стол, бросались в погоню за тем, что ни в коем случае нельзя было пропустить и, обгоняя на лету ласточек, не могли простить себе того, что не все дороги пройдены, не все тайны открыты, что где-то прозвучит музыка, а мы не услышим, что где-то взойдет Солнце, а мы проспим. Мы были влюблены в мир, и при встрече хватило одного взгляда, чтобы это понять.

С тех пор мы вместе, но, что таить, каждый из нас по-прежнему одинокая планета. Мы разные, очень разные, разность то стягивает орбиты, то держит души на расстоянии, иначе недолго обжечься, а при случае и сгореть дотла! Горела – знаю...

Улен долго не позволял мне использовать дар в присутствии братьев, считал – слишком много энергии, направленной друг на друга, помешает работе, и нельзя сказать, чтобы Улен хоть раз ошибся. Прежде, чем его назначили начальником Белой Гильдии, он был членом королевского совета, но после войны с серными ведьмами многое изменилось, и Улен ушел в Синий Лес разводить красноглазых перепелок. Кроме перепелок и Белой Гильдии его больше ничего не интересует, хотя, возможно, с недавних пор остались только перепелки. Ни за что не поверю, что для Белой Гильдии нет работы. Тут что-то не так! Раньше мы просто не успевали утереть пот. То полыньяки, то хищные грибы, а теперь тишина и покой. Две весны мы просидели в полном безделье, единственное преимущество которого состояло в том, что за долгие зимние ночи мы осилили добрую часть дедушкиной библиотеки. Затем Эмиль так увлекся шахматами, что неделями пропадал в Купеческой Гавани у своего друга Тигиля, а Эрик с лета, вплоть до самой зимы, изобретал водопровод в бане. Изобрел. С первыми же морозами водопровод прорвало, баню затопило, и в ней можно было кататься на коньках. Потом случился телескоп, моделирование дирижабля и нескончаемые занятия музыкой. Впрочем, для книг оставались вечера.

Эрик читает лежа, неважно где: хоть на полу, хоть на диване, хоть взгромоздив лохматую голову на худенькие коленки Ив. Разложит книгу посередь гостиной, локти выставит, замрет над страницей на минуту и в крик: «Да не может быть! Да что б ведьмы! Эм, да ты послушай! Ив, детка, прикинь!»

Эмиль не обращает внимания, терпит. Только правую ногу за спинку кресла зацепит, и облачко сизое перед носом выдохнет. Без трубки он не читает. Что читать – им все равно, лишь бы интересно. Для Эмиля – очередной повод подумать, а для Эрика – поморочить брату голову своими рассуждениями, и, в общем-то, любая, взятая с полки книга имеет одну судьбу. Эмиль выбивает об камин трубку, и пошло-поехало. Один – одно, другой – другое, лучше и не вмешиваться. Споры тянутся неделями. Ради победы можно и в столичную библиотеку смотаться и на Дикую Иву влезть.

Да, Эрик и Эмиль – близнецы, но кроме внешности – общего у них ни на грош. Единственное, что они смогли оставить себе на двоих - музыку. Эмилю досталась флейта, Эрику – лютня, но и тут не все прошло гладко. Лютня лютней, а гитара оказалась родней, и вслед за ребятами из Кивида Эрик увлекся новой гремящей неистовой музыкой. По-другому случиться не могло, Эрик всегда писал, пишет, и будет писать песни. Не может он без этого. Песни – мед да сон-трава, заслушаешься, нет-нет, да и Эмиль подпоет, хоть и предпочитает баллады и серьезную музыку.

В остальном Эмиль и Эрик – два противоречия, способные на спор повернуть вспять не только Малую Луну, но и Солнце. Оттого наш дом чаще всего напоминает столярную артель в разгар сезона, что не дает покоя Ив. Она лелеет наивную мечту – навести везде чистоту и порядок, хотя любому ясно, что, не успев продрать по утру глаза, ребята до поздней ночи что-нибудь роняют, проливают, жгут, отлынивают от дежурства и шлындают по дому в ботинках, разнося по половикам въедливую грязь. Пора бы привыкнуть, но Ив – тут как тут. Кулачки в боки, в очах гнев безудержный. Ей наплевать, что едва достает братьям до пояса. Впрочем, если кто и может остудить их пыл, то это как раз она. Ив