долгая поездка домой, и мне нужно было немного кофе, чтобы не заснуть.

Распаковав вещи, мы сели за барную стойку с кружками дымящегося варева. Алли была непривычно тихой, и я слегка подтолкнул ее ногой.

- Что у тебя на уме?

- Я размышляла… – в ее взгляде была некая тревожность.

- О чем?

- Ну, как ты сказал, мы обсуждали детей, но никогда не говорили о том, когда.

- Всякий раз, когда ты захочешь. Мы можем путешествовать сейчас, позже; с ними, без них... мы можем поселиться здесь и больше никуда не уезжать. Я просто хочу жить с тобой, и наши дети только улучшат ее. - Я наклонил голову, изучая ее. – Ты готова сейчас?

Алли нахмурилась и покачала головой.

- Нет, но я не хочу долго ждать, - тихо сказала она. - Я хочу показать нашим детям все. Быть частью их жизни. – На ее лице появилось задумчивое выражение. - Я буду следить, чтобы они знали, как сильно люблю их - каждый день. Они никогда не будут сомневаться, что значат для меня.

Я схватил ее за руку.

- Детка, я уверен, что так и будет. Ты будешь восхитительной матерью. Внутри тебя так много любви. Наши дети будут это знать - так же, как и я.

Алли кивнула. В ее глазах блестели слезы. Она все еще испытывала эмоции, когда говорила о детях или о чем-то другом, связанном с ее собственным детством.

Я знал, что ее мать останется болезненной темой еще долгое время. Я глубоко вздохнул, размышляя об электронной почте, которую получил от Шона на прошлой неделе.

Он сообщил мне, что всего пару недель назад компания Рональда объявила о банкротстве, и сплетни было не сдержать. По-прежнему говорили о ненадлежащем управлении и хищениях. Плюс слухи о любовнице добавили ужаса ко всей этой ситуации. Я практически отвез Алли в другую страну, чтобы отложить момент, когда она услышит о том, что происходит, и избавить от возможности столкнуться с этим. Но я знал, что она расстроится, если узнает, почему я задержал ее.

Не в силах врать ей, я взял Алли за руку и рассказал обо всем, чем поделился со мной Шон, опасаясь за ее реакцию. Я был шокирован, когда она кивнула, совсем не удивленная новостями.

- Я умею пользоваться Google, - сообщила мне Алли. - Я видела подобное в ленте новостей.

- Ты знала все это время? И ничего не сказала.

Она выгнула бровь.

- Как и ты.

- Я не хотел тебя расстраивать.

Она погладила мою щеку.

- Нет, ты хотел защитить меня. - Алли понимающе улыбнулась. - Я люблю тебя за это.

- И я люблю тебя.

- Как ты думаешь, что будет?

- Я думаю, что реальность скоро обрушится на Сару и Рональда. Это будет грубое пробуждение.

Алли опустила голову.

- Рональд меня не заботит, - прошептала она. - Он принимал свои собственные решения.

- Твоя мать? - спросил я сквозь плотно сжатые губы.

Я хотел, чтобы эта сука страдала. Хотел увидеть, как растворится ее надменность, когда она должна будет платить по счетам, отказаться от своей дизайнерской обуви и обедов в клубе. Как отвернутся от нее так называемые друзья, когда она больше не будет «одной из них», и станет изгоем. Я хотел, чтобы ей пришлось чистить дома и мыть полы для выживания, чтобы ее идеально ухоженные ногти кровоточили от тяжкого труда.

- Я борюсь, - призналась Алли.

- С чем?

- Если я повернусь спиной, когда моя мать будет нуждаться в помощи, сделает ли это меня таким же человеком, как она?

- Нет, это совсем другое. Сара выбрала эту жизнь, именно она приняла решение жить с Рональдом.

Алли помолчала, а потом кивнула, чем немало удивила меня.

- Ты прав.

- О чем ты говоришь?

Она глубоко вздохнула.

- Ты сказал, что я должна простить ее и двигаться дальше. Я простила. Но не за жестокость к тебе. Не за боль, которую она причинила тебе, нам. Это было преднамеренно и обдуманно. - Алли расправила плечи. - Я помогу ей, если она придет ко мне и попросит прощения у нас обоих. Иначе не пошевелю и пальцем.

- Ты не будешь искать ее?

- Нет. Моя мать никогда не хотела меня, и она вычеркнула меня из своей жизни. Если ей понадобится моя помощь, то придется соблюдать мои правила.

- Сара не будет. Потому что ей придется проглотить свою гордость.

Надеюсь, она задохнется, - добавил я молча. 

- Тогда она сама по себе.

- И это нормально для тебя?

- Я много думала об этом, и все в порядке. Но даже если я помогу ей, я не хочу видеть ее в нашей жизни. Я помогу ей финансово, потому что это правильно, вот и все.

Я поставил на стол пустую кружку и притянул ее к себе на колени.

- Ты все еще слишком хороша. Я бы даже не подумал об этом.

Она улыбнулась мне, качая головой.

- Мне повезло, Адам. Я нашла свою сказку. У меня есть ты. Я могу позволить себе быть хорошей.

Я поцеловал ее. Долго и глубоко, пробуя ее сладость, зная, насколько драгоценна эта женщина. Алли ошибалась, потому что это мне повезло. Я усмехнулся, когда она зевнула, пытаясь скрыть это. Путь домой был долгим и мы оба очень устали.

- Хочешь вздремнуть, моя девочка? Там есть кровать, которая выглядит довольно привлекательно. - Я повилял бровями, надеясь уговорить ее полежать со мной.

Она уткнулась в мою грудь.

- Поцелуешь меня еще в кровати?

Я поднялся, удерживая ее на руках и прижимая к себе, пока шли к кровати.

- Я буду целовать тебя, пока ты не уснешь.

- А когда проснусь?

- И тогда я тебя поцелую. Я планирую целовать тебя всю оставшуюся жизнь.

- Я буду целовать тебя в ответ.

Я прижал ее к себе, когда мы погрузились в мягкость матраса.

- Отличная идея, малышка.

Эпилог

Три года спустя

Адам

Вспышка снова сработала. Затем снова. И снова.

Ухмыльнувшись, я оторвал взгляд от ноутбука и посмотрел на сына, который дополз до камеры, которую я оставил на полу, и теперь своими пухлыми пальчиками без конца нажимал на кнопку затвора.

Алли постоянно говорила мне, чтобы я не оставлял вещи там, где Тедди мог достать их, ведь он активно начал ползать, но мне было все равно. Мне нравилось смотреть, как он исследует окружающий мир.

Я убрал ноутбук с колен и, улыбаясь, протянул руки.

- Что ты задумал, малыш? Хочешь сфотографироваться с папой? Покажем маме, что мы делали весь день, пока ее не было?

Сын восторженно рассмеялся и начал гулить, когда дополз в мои распростертые объятия.

Подхватив его на руки, я уткнулся носом в пушистую головку, вдыхая его особенный аромат. Детское мыло и маленький мальчик.

Мой маленький мальчик. 

Теодор Оливер Кинкейд родился восемь месяцев назад, сделав мой мир полным. Мы с Алли попутешествовали еще немного, а затем купили дом, в который оба влюбились.

Наш круг друзей был маленьким, но очень близким.

Эмма и Алан вернулись в город с годовалой дочерью Анной, и теперь Алли часто виделась со своей лучшей