он — не Гоголь, не Салтыков-Щедрин, не Райкин даже!
П е т р П е т р о в и ч. И замуровал свою рукопись тайно.
С е м е н С е м е н о в и ч. Для потомков и живущих!
К с е н и я. Мой Федор? Вот уж талантов таких за ним и не подозревала даже…
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Пусть летописец сам, добровольно извлечет эту капсулу из тайника и уничтожит свидетельства очевидца!
К с е н и я. А зачем уничтожать? Мне и самой прочитать любопытно.
Л а р и с а (угрожающе). Вам с соседями жить, уважаемая Ксения Николаевна…
Г о л о с а. Не допустим! Через наш труп!
Все разом шумят, жесты энергичны, стихия захлестывает жильцов. Сиплый, прерывистый пароходный гудок — его дал Сумнительный — прервал все звуки. Появляется Б е л о г л а з о в. Тишина.
К с е н и я. Оглохла. Совсем ничего не слышу. Б е л о г л а з о в. Иван Иванович, когда людей пугать перестанешь? Все бы отдал, лишь бы сирену эту заткнуть. Л а р и с а (вдруг). Все? Нет, повторите: все?! Б е л о г л а з о в. Здоровье дороже. Л а р и с а. Поклянитесь торжественно. М а к с и м М а к с и м о в и ч (подхватывает). Да, клянитесь! Б е л о г л а з о в. Землю, что ли, есть? С е м е н С е м е н о в и ч. Нет, глубже — то, что под землей зарыто! К а т е р и н а. Адмирал, лови на слове! С у м н и т е л ь н ы й. Пароходный гудок? Не дам! Один против всех врукопашную выйду! Л а р и с а. Эгоист, мелкая личность… С е м е н С е м е н о в и ч. Нет, вы не моряк, вы килька в мазуте! Б е л о г л а з о в. О чем это они, Ксюша? К с е н и я. Какую ты там летопись сочинил? Отдай ты им, бога ради. Х о р о м. Добром просим!!! Б е л о г л а з о в. А, собственно, какое вам дело до этого? Л а р и с а. А кто нам жизнь отравил?! Б е л о г л а з о в. Возьмите и каждый про себя напишите, если совесть гложет. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Мы на любой сигнал реагировать обязаны: мы — общественность! Б е л о г л а з о в. Вот оно что… Не дам! С е м е н С е м е н о в и ч. Самосуд над ним учинить!
Белоглазова обступили.
Б е л о г л а з о в. Ну, разве что с адмиралом по рукам…
Упирающегося Сумнительного жильцы подталкивают к Федору.
С у м н и т е л ь н ы й. Пустите! Китель отутюженный измяли, фуражка набок съехала… Я капитан, хоть и в отставке! Л а р и с а. Умоляю, Иван Иванович, умоляю. Ну, хотите, на колени все встанем!
Вновь атака на Сумнительного.
С у м н и т е л ь н ы й. Держать дистанцию и соблюдать субординацию! Ладно, шут с вами. И только потому, что самому до колик любопытно, что летописец Федор насочинял! Г о л о с а. Качать адмирала с летописцем! Ура-а-а!
Занавес
С е м е н С е м е н о в и ч. Куда он нас ведет? К а т е р и н а. Здесь сам черт ногу сломит! Л а р и с а. И почему ночью? С у м н и т е л ь н ы й. Романтики ради, чтобы жуть по спине бегала. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Моя была идея: от посторонних глаз укрыться. В а л е н т и н а. А мне так ничуточки не страшно, мне здесь каждый кустик знаком. Я в этом сквере с мужем своим познакомилась, каждый вечер на свиданье бегала. Максим, помнишь? П е т р П е т р о в и ч. Только, пожалуйста, не пишите об этом мемуаров. К подобному жанру литературы у многих появилась аллергия и мучают ночные кошмары. К с е н и я. Сам-то не заблудился, Сусанин? Б е л о г л а з о в. Пришли. С у м н и т е л ь н ы й. Ты что это, прямо под своей фамилией капсулу закопал? (Трогает транспарант.) Б е л о г л а з о в. Позаковыристей нашел место. А ну дайте лопату. Л а р и с а. Стойте! К а т е р и н а. Господи, напугал-то как. Л а р и с а. Столько нам это крови и нервов стоило, что достойно торжественной церемонии. Предлагаю застыть всем в минуте молчания.
Застывают. Кто-то даже всхлипывает.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Начинайте, Белоглазов! Б е л о г л а з о в. Вот она, хранительница бесценного клада. (Похлопывает рукой по гипсовой статуе и, вонзив в ее подножье лопату, извлекает капсулу. Ею оказалась запаянная консервная банка.) П е т р П е т р о в и ч. Ржавая банка из-под консервов? Л а р и с а. Какое кощунство! М а к с и м М а к с и м о в и ч. Лично мне не до эстетики. У меня давление 190 на 120. И каждое затянувшееся мгновение разрушает мой пошатнувшийся организм. В а л е н т и н а. Ну что ты, дорогой, так волнуешься? Лично для меня все это — забавное ночное приключение, не больше. Право, даже смешно. С е м е н С е м е н о в и ч. Смеется тот, кто смеется последним! К с е н и я. Федор, никогда бы не подумала, что ты у меня такой фантазер, дожил до седин, а ведешь себя как мальчишка. С у м н и т е л ь н ы й. Запечатлеть бы это мгновение для «Фитиля» на кинопленку! С е м е н С е м е н о в и ч. Вскрывай капсулу, летописец, не то я за себя не ручаюсь! Л а р и с а. Минуточку! Дух перевести дайте… П е т р П е т р о в и ч. Предлагаю мужчинам. Всем снять головные уборы. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Товарищи, валидольчика ни у кого нет? К а т е р и н а. Вонзай тесак в жестянку, а то, глядишь, в живых кого недосчитаемся!
Сумнительный замахивается ножом. И тут раздался истошный крик: на глазах у присутствующих статуя «Дискоболка» зашевелилась, ее рука с диском сделала замах и… она вновь замерла в своем изваянии. Первым, у кого не выдержали нервы, оказался Максим Максимович.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Прекратите! (Падает на колени перед Валентиной.) Каюсь. Повинную голову не секут. В а л е н т и н а. Ну, подурачился, и будет. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Нет, все как на духу… Анонимку на тебя написал я. Написал ее в минуту отчаяния и временного помутнения рассудка! В а л е н т и н а. Что ты городишь,
Все разом шумят, жесты энергичны, стихия захлестывает жильцов. Сиплый, прерывистый пароходный гудок — его дал Сумнительный — прервал все звуки. Появляется Б е л о г л а з о в. Тишина.
К с е н и я. Оглохла. Совсем ничего не слышу. Б е л о г л а з о в. Иван Иванович, когда людей пугать перестанешь? Все бы отдал, лишь бы сирену эту заткнуть. Л а р и с а (вдруг). Все? Нет, повторите: все?! Б е л о г л а з о в. Здоровье дороже. Л а р и с а. Поклянитесь торжественно. М а к с и м М а к с и м о в и ч (подхватывает). Да, клянитесь! Б е л о г л а з о в. Землю, что ли, есть? С е м е н С е м е н о в и ч. Нет, глубже — то, что под землей зарыто! К а т е р и н а. Адмирал, лови на слове! С у м н и т е л ь н ы й. Пароходный гудок? Не дам! Один против всех врукопашную выйду! Л а р и с а. Эгоист, мелкая личность… С е м е н С е м е н о в и ч. Нет, вы не моряк, вы килька в мазуте! Б е л о г л а з о в. О чем это они, Ксюша? К с е н и я. Какую ты там летопись сочинил? Отдай ты им, бога ради. Х о р о м. Добром просим!!! Б е л о г л а з о в. А, собственно, какое вам дело до этого? Л а р и с а. А кто нам жизнь отравил?! Б е л о г л а з о в. Возьмите и каждый про себя напишите, если совесть гложет. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Мы на любой сигнал реагировать обязаны: мы — общественность! Б е л о г л а з о в. Вот оно что… Не дам! С е м е н С е м е н о в и ч. Самосуд над ним учинить!
Белоглазова обступили.
Б е л о г л а з о в. Ну, разве что с адмиралом по рукам…
Упирающегося Сумнительного жильцы подталкивают к Федору.
С у м н и т е л ь н ы й. Пустите! Китель отутюженный измяли, фуражка набок съехала… Я капитан, хоть и в отставке! Л а р и с а. Умоляю, Иван Иванович, умоляю. Ну, хотите, на колени все встанем!
Вновь атака на Сумнительного.
С у м н и т е л ь н ы й. Держать дистанцию и соблюдать субординацию! Ладно, шут с вами. И только потому, что самому до колик любопытно, что летописец Федор насочинял! Г о л о с а. Качать адмирала с летописцем! Ура-а-а!
Занавес
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Полночь. Заброшенный сквер, ныне превращенный в пустырь. В центре возвышается гипсовая скульптура женщины-спортсменки: в руке ее диск, она застыла в напряженном броске. Пустырь освещен полной оранжевой луной, какая бывает только в душное время июля. Светло так, что отчетливо читается надпись на прибитом к столбу фанерном транспаранте: «Участок нового жилого микрорайона. Строительство ведет СМУ-197. Бригадир тов. Белоглазов Ф. Ф.». Появляются С у м н и т е л ь н ы й, Б е л о г л а з о в, М а к с и м М а к с и м о в и ч, С е м е н С е м е н о в и ч, К с е н и я, В а л е н т и н а, Л а р и с а П а в л о в н а и К а т е р и н а.С е м е н С е м е н о в и ч. Куда он нас ведет? К а т е р и н а. Здесь сам черт ногу сломит! Л а р и с а. И почему ночью? С у м н и т е л ь н ы й. Романтики ради, чтобы жуть по спине бегала. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Моя была идея: от посторонних глаз укрыться. В а л е н т и н а. А мне так ничуточки не страшно, мне здесь каждый кустик знаком. Я в этом сквере с мужем своим познакомилась, каждый вечер на свиданье бегала. Максим, помнишь? П е т р П е т р о в и ч. Только, пожалуйста, не пишите об этом мемуаров. К подобному жанру литературы у многих появилась аллергия и мучают ночные кошмары. К с е н и я. Сам-то не заблудился, Сусанин? Б е л о г л а з о в. Пришли. С у м н и т е л ь н ы й. Ты что это, прямо под своей фамилией капсулу закопал? (Трогает транспарант.) Б е л о г л а з о в. Позаковыристей нашел место. А ну дайте лопату. Л а р и с а. Стойте! К а т е р и н а. Господи, напугал-то как. Л а р и с а. Столько нам это крови и нервов стоило, что достойно торжественной церемонии. Предлагаю застыть всем в минуте молчания.
Застывают. Кто-то даже всхлипывает.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Начинайте, Белоглазов! Б е л о г л а з о в. Вот она, хранительница бесценного клада. (Похлопывает рукой по гипсовой статуе и, вонзив в ее подножье лопату, извлекает капсулу. Ею оказалась запаянная консервная банка.) П е т р П е т р о в и ч. Ржавая банка из-под консервов? Л а р и с а. Какое кощунство! М а к с и м М а к с и м о в и ч. Лично мне не до эстетики. У меня давление 190 на 120. И каждое затянувшееся мгновение разрушает мой пошатнувшийся организм. В а л е н т и н а. Ну что ты, дорогой, так волнуешься? Лично для меня все это — забавное ночное приключение, не больше. Право, даже смешно. С е м е н С е м е н о в и ч. Смеется тот, кто смеется последним! К с е н и я. Федор, никогда бы не подумала, что ты у меня такой фантазер, дожил до седин, а ведешь себя как мальчишка. С у м н и т е л ь н ы й. Запечатлеть бы это мгновение для «Фитиля» на кинопленку! С е м е н С е м е н о в и ч. Вскрывай капсулу, летописец, не то я за себя не ручаюсь! Л а р и с а. Минуточку! Дух перевести дайте… П е т р П е т р о в и ч. Предлагаю мужчинам. Всем снять головные уборы. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Товарищи, валидольчика ни у кого нет? К а т е р и н а. Вонзай тесак в жестянку, а то, глядишь, в живых кого недосчитаемся!
Сумнительный замахивается ножом. И тут раздался истошный крик: на глазах у присутствующих статуя «Дискоболка» зашевелилась, ее рука с диском сделала замах и… она вновь замерла в своем изваянии. Первым, у кого не выдержали нервы, оказался Максим Максимович.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Прекратите! (Падает на колени перед Валентиной.) Каюсь. Повинную голову не секут. В а л е н т и н а. Ну, подурачился, и будет. М а к с и м М а к с и м о в и ч. Нет, все как на духу… Анонимку на тебя написал я. Написал ее в минуту отчаяния и временного помутнения рассудка! В а л е н т и н а. Что ты городишь,
