конверт.)
О л и м п и е в. Бисерный почерк. И ведь писал левой рукой…
Н и к и т и н. Кому?
О л и м п и е в. Момент. (Пробежал глазами.) Адресовано мужчине. Пардон, гражданин начальник. Моя клиентура — женщины. (Возвращает.)
С е д о в. Значит, просили другие. Кто?
О л и м п и е в. Теперь это уже легенда для потомков. Легенда о сосуде с загубленными червонцами…
С е д о в. Отвечайте.
О л и м п и е в. Не помню. Знаете ли, известность, почитатели: славе моей мог бы позавидовать и летописец Пимен… А что, письмо перехвачено?
С е д о в. У вас будет время все вспомнить. (Включил селектор.) Олимпиева в следственный изолятор! (Выключил.)
О л и м п и е в. Пардон, не понял?
С е д о в. Ступайте.
О л и м п и е в. Да, в природе все прекрасно и удивительно: цветы льнут к солнцу, к липучкам липнут мухи, к человеку пристает всяческое дерьмо… Я по натуре философ. (Вышел.)
Н и к и т и н. Похоже, что Олимпиев попал в эту историю как кур в ощип.
С е д о в. Должен был его изолировать. Сейчас важно установить: с кем здесь Чесных связан еще. С кем? Прочти это. Для следствия возникло новое лицо.
Н и к и т и н (ознакомился). Человек, которому было адресовано письмо, — из шайки Удава?! Но как о нем мог знать Чесных?! Вот куда потянулась ниточка…
С е д о в. Хотели тайно выкопать клад. И наводчик — Удав. Так? (Задумался.) А этот человек арестован, но он утверждает, что знал Удава только по кличке и в лицо. Я выслал оперативникам фото Олимпиева и Чесных. Правильно? Только мыслишка одна меня гложет: Олимпиев достаточно опытный конспиратор, чтобы письмо передать по каналу, где могли его легко перехватить. И перехватили. Случайность? Нет. Олимпиев сам хотел, чтобы к нам попало это письмо… Почему?!
Н и к и т и н. М-да, ситуация. А тут еще дело с Галимзяном Алиевым. Подпиши командировку. (Придвинул заявление.)
С е д о в. Настырный. Даю тебе на поездку пять дней. И ни часу больше! (Подписал.)
Н и к и т и н. Сегодня выезжаю.
Гудит зуммер. Седов включил.
Г о л о с. Товарищ подполковник, к майору Никитину пришла жена. С е д о в. Проводи. (Выключил.) Волнуется.
Никитин прячет заявление. Входит К и р а.
К и р а. Сергей!.. Здравствуйте, Петр Тимофеевич. С е д о в. Доброе утро. К и р а. Не ночевал. А в поселке про какое-то происшествие болтают… Это правда, Сережа? Н и к и т и н. Ну вот, такую рань поднялась… К и р а. Правда, Петр Тимофеевич?! С е д о в. Сплетни. (Взял фуражку.) Пошел в зону. (Вышел.) К и р а. Сережа! (Обняла, застыли.) Мне страшно. За тебя страшно… Н и к и т и н. Устала. Устала ты со мной, скворушка… К и р а. Не то говоришь, не то… В зону тебя провожаю, а у самой мертвеет все; ночью во сне соседский ребенок вскрикнет — для меня будто Алешка закричал: вскочу и бегу сюда, к вахте, и стою, пока часовой не прогонит…
Молчание.
Сережа, силы человеческие ведь не беспредельны! Н и к и т и н (не сразу). Никогда не думал, что в человеке заложен такой запас прочности: и на разрыв и на излом. К и р а. Ну хочешь, уедем? Куда угодно! Господи, да разве на земле места мало? Молчишь.
Никитин отошел к столу, машинально крутит в руках какой-то предмет.
Что у тебя? Н и к и т и н. Транзистор Алешкин… (Включил.)
Звучит мелодия, мы слышали ее вначале. Это мелодия, которую любил Алешка.
Работа наша как ходьба в незнакомых горах. Взобрался на одну, а за ней другая, еще выше и круче. Ну, думаешь, эту, последнюю, одолею — и у цели. Нет, опять подъем крутой — и снова высокая гора. И остановиться не можешь: надо, обязательно надо дойти до цели… К и р а (не сразу). У всех нормальная человеческая жизнь, а у меня? Мирное время, а муж — на передовой. Точно минер. Н и к и т и н. Минер… И для каждого здесь ты должен проложить тропинку в будущее. Для каждого! А не нашел — выпустил на свободу волка. Доверие людей предал. Так-то, скворушка моя… К и р а. Моя задача труднее: как сделать тебя… счастливым?!
Гаснет свет.
Слышно пение петуха, далекий собачий лай. Загорается свет. Осенний день. Окраина деревни. Рябина с гроздьями ягод, словно обрызгана кровью. Плетень. У плетня С о р о к а, она в пуховом платке, концы которого завязаны на спине, байковом халате, шлепанцах; она беременна.
С о р о к а. Цып-цып-цып… Ух вы, мои милые, ух вы, мои хорошие… (Кормит птицу.) А ты куда, приблудная? Киш, окаянная! С чужих дворов дармоеды слетаются…
Появился Н и к и т и н, он в штатском. Какое-то время наблюдает за Сорокой.
Н и к и т и н. Добрый день, хозяйка. С о р о к а. Здравствуй, коли не шутишь. Н и к и т и н. Привольно здесь у вас, дали стеклянные… С о р о к а. Городской, что ли? Н и к и т и н. Вроде. С о р о к а. Ежели купить чего — не трать время попусту: сами на рынок дорогу знаем, цены нынешние тоже. Н и к и т и н. Бойкая. С о р о к а. А кроме мужа бояться некого. Н и к и т и н. Замужем, значит. С о р о к а (похлопав себя по животу). Да уж не приблудный! Н и к и т и н. И давно здесь проживаете, Валентина Петровна?
Пауза.
С о р о к а. Имя мое откуда знаешь? Н и к и т и н. Фамилию другую, значит, взяли, мужнюю, — Сорока… А до замужества какая была? С о р о к а. Чего тебе от меня надо? Чего?! Н и к и т и н. Водички не дашь ли, в горле вдруг что-то пересохло. С о р о к а. Шляются тут всякие. (Подала ковш.) Лакай! Н и к и т и н. А на мой вопрос не ответили, Валентина Петровна. С о р о к а. Уж не в родственники ли набиваешься? Хозяйство мое приглянулось? (Вдруг показала фигу.) Во, видал! Сам угадай! Н и к и т и н. Жогина! Валентина Петровна Жогина.
Пауза.
С о р о к а. А ну, проваливай! Не то Митьку своего кликну! Н и к и т и н. Не кликнешь. Такое с собой живьем в землю зароешь, а голоса не подашь… Галимзян Алиев привет тебе шлет. С о р о к а. А-а-а! Н и к и т и н. Сядь, Валентина Петровна, сядь.
Сорока опустилась на завалинку.
С о р о к а. Прознал… Нашел, окаянный… Загубит теперь мою душеньку! Н и к и т и н. Ну, о вашей душе потом. Невинную спасать надо! С о р о к а. Из дружков его, из блатных? Н и к и т и н. Сотрудник МВД. Вот мое удостоверение. (Показал.) С о р о к а. Господи, неужто судить будете?! Н и к и т и н. Как же вы могли?! Жили-то как с грузом таким? И ничто не мучило? С о р о к а (всхлипнула). А нешто я сама мук этих мало от него приняла? Из тюрьмы встречала да в тюрьму провожала — вот и все радости! А уж бил — собаке последней не
Гудит зуммер. Седов включил.
Г о л о с. Товарищ подполковник, к майору Никитину пришла жена. С е д о в. Проводи. (Выключил.) Волнуется.
Никитин прячет заявление. Входит К и р а.
К и р а. Сергей!.. Здравствуйте, Петр Тимофеевич. С е д о в. Доброе утро. К и р а. Не ночевал. А в поселке про какое-то происшествие болтают… Это правда, Сережа? Н и к и т и н. Ну вот, такую рань поднялась… К и р а. Правда, Петр Тимофеевич?! С е д о в. Сплетни. (Взял фуражку.) Пошел в зону. (Вышел.) К и р а. Сережа! (Обняла, застыли.) Мне страшно. За тебя страшно… Н и к и т и н. Устала. Устала ты со мной, скворушка… К и р а. Не то говоришь, не то… В зону тебя провожаю, а у самой мертвеет все; ночью во сне соседский ребенок вскрикнет — для меня будто Алешка закричал: вскочу и бегу сюда, к вахте, и стою, пока часовой не прогонит…
Молчание.
Сережа, силы человеческие ведь не беспредельны! Н и к и т и н (не сразу). Никогда не думал, что в человеке заложен такой запас прочности: и на разрыв и на излом. К и р а. Ну хочешь, уедем? Куда угодно! Господи, да разве на земле места мало? Молчишь.
Никитин отошел к столу, машинально крутит в руках какой-то предмет.
Что у тебя? Н и к и т и н. Транзистор Алешкин… (Включил.)
Звучит мелодия, мы слышали ее вначале. Это мелодия, которую любил Алешка.
Работа наша как ходьба в незнакомых горах. Взобрался на одну, а за ней другая, еще выше и круче. Ну, думаешь, эту, последнюю, одолею — и у цели. Нет, опять подъем крутой — и снова высокая гора. И остановиться не можешь: надо, обязательно надо дойти до цели… К и р а (не сразу). У всех нормальная человеческая жизнь, а у меня? Мирное время, а муж — на передовой. Точно минер. Н и к и т и н. Минер… И для каждого здесь ты должен проложить тропинку в будущее. Для каждого! А не нашел — выпустил на свободу волка. Доверие людей предал. Так-то, скворушка моя… К и р а. Моя задача труднее: как сделать тебя… счастливым?!
Гаснет свет.
Слышно пение петуха, далекий собачий лай. Загорается свет. Осенний день. Окраина деревни. Рябина с гроздьями ягод, словно обрызгана кровью. Плетень. У плетня С о р о к а, она в пуховом платке, концы которого завязаны на спине, байковом халате, шлепанцах; она беременна.
С о р о к а. Цып-цып-цып… Ух вы, мои милые, ух вы, мои хорошие… (Кормит птицу.) А ты куда, приблудная? Киш, окаянная! С чужих дворов дармоеды слетаются…
Появился Н и к и т и н, он в штатском. Какое-то время наблюдает за Сорокой.
Н и к и т и н. Добрый день, хозяйка. С о р о к а. Здравствуй, коли не шутишь. Н и к и т и н. Привольно здесь у вас, дали стеклянные… С о р о к а. Городской, что ли? Н и к и т и н. Вроде. С о р о к а. Ежели купить чего — не трать время попусту: сами на рынок дорогу знаем, цены нынешние тоже. Н и к и т и н. Бойкая. С о р о к а. А кроме мужа бояться некого. Н и к и т и н. Замужем, значит. С о р о к а (похлопав себя по животу). Да уж не приблудный! Н и к и т и н. И давно здесь проживаете, Валентина Петровна?
Пауза.
С о р о к а. Имя мое откуда знаешь? Н и к и т и н. Фамилию другую, значит, взяли, мужнюю, — Сорока… А до замужества какая была? С о р о к а. Чего тебе от меня надо? Чего?! Н и к и т и н. Водички не дашь ли, в горле вдруг что-то пересохло. С о р о к а. Шляются тут всякие. (Подала ковш.) Лакай! Н и к и т и н. А на мой вопрос не ответили, Валентина Петровна. С о р о к а. Уж не в родственники ли набиваешься? Хозяйство мое приглянулось? (Вдруг показала фигу.) Во, видал! Сам угадай! Н и к и т и н. Жогина! Валентина Петровна Жогина.
Пауза.
С о р о к а. А ну, проваливай! Не то Митьку своего кликну! Н и к и т и н. Не кликнешь. Такое с собой живьем в землю зароешь, а голоса не подашь… Галимзян Алиев привет тебе шлет. С о р о к а. А-а-а! Н и к и т и н. Сядь, Валентина Петровна, сядь.
Сорока опустилась на завалинку.
С о р о к а. Прознал… Нашел, окаянный… Загубит теперь мою душеньку! Н и к и т и н. Ну, о вашей душе потом. Невинную спасать надо! С о р о к а. Из дружков его, из блатных? Н и к и т и н. Сотрудник МВД. Вот мое удостоверение. (Показал.) С о р о к а. Господи, неужто судить будете?! Н и к и т и н. Как же вы могли?! Жили-то как с грузом таким? И ничто не мучило? С о р о к а (всхлипнула). А нешто я сама мук этих мало от него приняла? Из тюрьмы встречала да в тюрьму провожала — вот и все радости! А уж бил — собаке последней не