концепциям быть подходящими. До тех пор, пока мы субъективно чувствуем, что говорим не о проекциях, а об истинных свойствах объекта (одна из особенностей западной ментальности), мы называем это научной истиной.

На Востоке люди настолько сосредоточены на себе, что даже когда они чувствуют себя убежденными, они все еще таят определенные сомнения и способны поставить под вопрос свои «истинные убеждения». Но мы, европейцы, уверенно говорим о внешних объектах, поскольку наши проекции им вполне соответствуют. Мы сейчас находимся под властью нового архетипического образования, которое в данный момент работает, и которому соответствуют все объективные качества. Когда есть то, что Бавинк назвал сходимостью научных достижений, когда кажется, что любая вещь является элементом единой картины, и не наблюдаются факты, противоречащие модели, нам известной, мы считаем ее истинной. Не будучи столь критичными, имея только отдельные знания о внешних явлениях, или лишь часть знаний, если сравнить их с нашими, примитивные общества создали космогонические толкования происхождения всего сущего, которые для нас с абсолютной очевидностью являются проекциями. Это очень важно, поскольку мы не сможем понять эти мифы, если просто назовем их проекциями предсознательных процессов, не поняв «проекцию» именно так, как я попыталась ее объяснить.

Прежде, чем пытаться понять мифы о творении, мы должны вспомнить один факт, а именно то, что мы можем говорить о любой реальности только лишь как о форме, содержащейся в нашем сознании. Как указал Юнг, единственная реальность, о которой мы можем говорить — реальность, которую мы осознаем. Если для вас сложно понять это, то представьте, что ночью вам снился сон, но утром вы про него забыли. И если нет никакого наблюдателя, который бы доказал, что вы видели сны, то сна не существует. Вы можете допустить, что он существует, или что не существует, вы вольны сказать об этом все, что вам нравится, но с научной точки зрения вы не можете сказать, существовал ли он или нет. Из этого следует, что ни об одной вещи, которая каким бы то ни было способом ни попала в поле осознанности какого-нибудь субъекта, человека нельзя говорить как о реально существующей. Единственные факты, о которых мы можем говорить, как о реальных — это те, что где-то и как-то вошли в область человеческого понимания. Все остальное — произвольные размышления. Утром можно предположить, что сон просто забылся, однако это нельзя считать фактом.

Проще говоря, единственная реальность, о которой мы можем говорить или с которой мы реально связаны — это образ реальности в нашем сознании. Спонтанные аргументы экстраверта, который в силу своего темперамента ужасно ограничен объектами, будут, например: «Да, но есть реальность, только мы не можем о ней говорить». Здесь можно только сказать, что если ему нравится предполагать так, то он, конечно же, может, но это абсолютно субъективное предположение. Если вы захотите возразить: «Я верю в реальность за сферой моего сознания», то это лишь ваше убеждение, и если кто-то другой предпочитает в это не верить, прав отрезать ему голову у вас не прибавится. Таким образом, если индийцы предпочитают считать, что нет никакой реальности вне той, что входит в их сознание, мы не имеем права называть их дураками. Мы можем просто ответить, что это нам не подходит, поскольку мы привыкли иметь дело с вещами в трансцендентальной нашему сознанию реальности, хотя и не можем контактировать с ней напрямую. Здесь мы касаемся метафизических, религиозных верования и убеждений, где каждый свободен делать свои собственные предположения; но это вне территории научно обсуждаемых фактов. Следовательно, истории, которые предполагались описывающими происхождение реального мира, целиком переплетены и перемешаны с факторами, которые мы лучше назовем историями предсознательных процессов о происхождении человеческого сознания.

Здесь мы приближаемся к следующему важному вопросу: как эти явно необходимые вымышленные, мифические идеи реальности отличаются от принятия желаемого за действительное? Множество людей скажет: «Это все лишь выдумки». Но это не так. Если мы проанализируем себя психологически, то скоро сможем провести различие и сказать, что «они» думают в нас; то есть определенные содержания появляются в нас и мы действуем в соответствии с ними, поскольку они имеет для нас смысл, и мы чувствуем себя намного лучше, думая таким образом. Несмотря на то, что, как мы все знаем, вопросы жизни после смерти или происхождения и смысла человеческой жизни никогда не будут иметь окончательного рационального ответа, согласно Юнгу, крайне важное, если не важнейшее значение имеют наши попытки сформулировать некоторые идеи относительно их. Если у человека нет собственного мифа о таких вопросах, то он психически истощен и подорван, и, вероятно, страдает от невроза. Юнг предлагал всем знакомым пожилым людям поделиться своими мыслями на вопросы: «Существует ли жизнь после смерти?» и «Какое значение имеет смерть?». Один из учеников Юнга спросил: «Мне сейчас семьдесят, вам восемьдесят. Может быть вы скажете, что вы думаете о жизни после смерти?». Юнг ответил: «Вам это не поможет, когда на смертном одре вы будете пытаться вспомнить „Юнг сказал то или се“. У вас должно быть собственное представление на этот счет, ваш собственный миф. Иметь свой собственный миф значит страдать и биться над вопросом, пока ответ не появится из глубин души. Это не значит, что он является окончательной истиной, это означает, что эта истина имеет к вам непосредственное отношение и вера в нее помогает вам хорошо себя чувствовать».

Итак, мы видим, что есть жизненно важные мифы. Можно даже сказать, что подобный феномен есть и на физиологическом уровне. Например, люди всего мира знают о жизненной необходимости соли. Как всем известно, люди мигрировали, и иногда отдавали все свои сокровища и имущество за горстку соли. Еще двадцать-тридцать лет назад было непонятно, почему люди так поступали, но сегодня это широко известный факт: соль играет огромную роль в человеческой физиологии. Но то «оно» в нас, о котором уже упоминалось выше, всегда знало ответ. Когда-то кто-то искал способ объяснить, почему соль так необходима человеку. Все было основано на жизненном инстинктивном знании. На таком знании и основаны мифы, и если человек в них верит, то он, получается, остается здоровым. Это кардинально отличается от принятия желаемого за действительное или фантазирования.

В наши дни до сих пор сохраняются некоторые примитивные племена. Среди них есть небольшое число таких, которые категорически отказываются открывать свои