бывало.

Да, зря посадили.

По-видимому, Сталин прочел в моем взгляде недоумение — как же можно сажать в тюрьму невинных людей?! — и без всяких рас­спросов с моей стороны сказал:

Да, вот так и бывает. Толковый человек, хорошо работает, ему завидуют, под него подкапываются. А если он к тому же человек сме­лый, говорит то, что думает, — вызывает недовольство и привлека­ет к себе внимание подозрительных чекистов, которые сами дела не знают, но охотно пользуются всякими слухами и сплетнями... Ежов мерзавец! Разложившийся человек. Звонишь к нему в наркомат — го­ворят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК — говорят: уехал на работу. По­сылаешь к нему на дом — оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли»[73].

Каким же образом польские военнослужащие попали в 1940 г. в советские лагеря для военнопленных? Осенью 1939 г. большая часть вооруженных сил Польской Республики отошла под натиском гитле­ровских войск на восток, но продвигавшиеся на запад части Красной армии взяли их в плен, хотя 25 июля 1932 г. с Польшей был заключен Договор о ненападении, продленный 5 мая 1934 г.

Из числа взятых в плен поляков была отфильтрована офицерская и чиновничья элита, и уже 5 марта 1940 г. Лаврентий Берия подал Сталину письменное предложение о том, чтобы арестованные — а это были 21 857 (!) человек — «без заслушивания пленных и без выне­сения обвинительного приговора... были приговорены к высшей мере наказания: расстрелу»^. В тот же день принимается соответствую­щее решение Политбюро: на документе, увидевшем свет только в се­редине 1990-х гг., стоят подписи Иосифа Сталина, Климента Воро­шилова, Вячеслава Молотова и Анастаса Микояна; Михаил Калинин и Лазарь Каганович выразали свое согласие с этим решением задним числом[74].

В Катынском лесу (в верховье Днепра) в апреле и мае 1940 г. произошло непостижимое: по приказу специальной тройки НКВД СССР были расстреляны десятки тысяч пленных государства, с ко­торым даже не велась война.

До начала главной акции палачи 1-го специального отдела НКВД орудовали в других тюрьмах, где содержались польские офицеры. Среди командированных на работу в город Калинин (ныне — Тверь) трех офицеров находился, в частности, начальник комендатуры НКВД капитан В. Блохин. Этот капитан еще в начале 1940 г. расстре­лял Кольцова, Мейерхольда и Бабеля.

В багаже этих «специалистов» находился чемодан с немецкими пистолетами «вальтер», потому что советские ТТ-33 при длительной эксплуатации теряли надежность. Приступая к работе, этот убийца и его подельники надевали коричневые кожаные фартуки, кожаные кепки и высокие, выше локтя, кожаные перчатки.

Рис 10 Кроколил Октябрь 1939. № 28. Титульный лист Хуг) К Елисеев

Осенью 1939 г Красная армия, продвигавшаяся на запал к со­гласованной в пакте Гитлера-Сталина герм шо-советской демарка­ционной линии на реке Буг, достигла также небольшого волынского городка Владимир-Волынский. С ее приходом некоторые молодые польские евреи из левого лагеря связывали большие надежды. ве­рил, — вспоминает один из них, Януш Бардах происходивший из польско-еврейской семьи потомственных врачей, — что Советский Союз — ато рай для угнетенных, что там правят рабочие и крестья­не и Красная армия является гарантом социальной справедливости. Я не мог себе представи ть ее в образе врага; даже с винтовкой за моей спиной я чувствовал себя с солдатами Красной армии более уверен­но. чем в присутствии многих моих польских соотечественников»⁹⁷. С выражением таких же настроений столкнулся и Исаак Бабель, когда осенью 1920 г вместе с буденновской конной армией он про­ходил через родной город Бардаха — Владимир- Волынский. «Городнищ, грязен, голоден», — писал Бабель в своем дневнике, — и люди «говорят — лучше голодать при большевиках, чем есть булку при поляках»⁹⁸.

В июле 1940 г. Бардах, которому только что исполнилось шестнад­цать лет, несмотря на свой юный возраст, был призван в Красную ар­мию. Будучи русскоговорящим польским евреем и западенцем⁹⁹, как его скоро стали называть, он с самого начала попал под подозрение. Дорожное происшествие с бронированной машиной, совершенное этим подростком в военной форме, раздули до диверсионного акта, и только по чистой случайности он избежал смертного приговора. После этого случая начались многолетние мучения юного Бардаха в советских лагерях для заключенных, о существовании которых он не имел ни малейшего понятия. Он был этапирован до Колымы и отбы­вал наказание до конца войны. В пережитых им повседневных кош­марах аллегорически повторяется судьба поляков 1940 г.: «По мере того как яма вокруг меня приобретала все более четкие очертания, мне все чаще представлялось, что я лежу вниз лицом, связанный и окровавленный, с пулей в затылке. Я чувствовал тяжесть раскисшей земли, придавившей мое тело, а также муравьев и червей, пожирав­ших мое тело. Я не хотел умирать. Я не заслужил того, чтобы меня расстреляли в сумраке ночи»[75].

«Мясорубка» НКВД являлась для Сталина неизменным залогом его счастья в той незавидной роли вселенского благодетеля, которую ему выпало играть. Эти «волшебные органы» могли стереть в поро­шок любого. Осознание этого заставило Бухарина с горькой иронией сказать: «Если бы Сталин усомнился в самом себе, подтверждение последовало бы мгновенно»[76].

АПРЕЛЬ - ДЕМОНИЗМ

Оглянешься — а вокруг враги;

Руки протянешь — и нет друзей;

Но если он скажет: «Солги!» — солги.

Но если он скажет: «Убей!» — убей.

Эдуард Багрицкий (1929 г.)

Весной Сталин часто посещал могилу своей жены Надежды Ал­лилуевой на Новодевичьем кладбище в Москве. Они познакомились в октябре 1917 г. «После безрадостного существования со времени смерти его первой жены в 1907 г., после четырех лет Сибири он, есте­ственно, был счастлив и временами даже смягчался под влиянием бо­готворившей его семнадцатилетней жены»[77].

Надя Аллилуева покончила с собой осенью 1932 г., 9 ноября, не выдержав разочарования в некогда любимом ею человеке, демониче­ская натура которого стала вызывать в ней отвращение. Ее похоро­нили рядом с великим русским анархистом князем Кропоткиным. Во время одиноких посещений могилы Сталиным «смотрители кладби­ща обычно заранее выдворяли всех с его территории. Через довольно продолжительный отрезок времени, в течение которого служба бе­зопасности тщательно прочесывали всю местность,