Урска и Джанир среди них. Халасаа и Сибрил стояли, высокие и тихие, у двери.

Сибрил опирался на палку: его сильно ранили в бою. Его колено было разбито, а лицо — перемотано. Один из жителей выбил из его руки нож Тонно и порезал его лицо, лишив его половины уха, разорвав его щеку до уголка рта. Калвин и Халасаа еще не исцелили всех, и Сибрил отказывался от их помощи, пока другие его воины были ранены. Он хотел поступить благородно, но Калвин видела упрямство мальчишки. Он был побежден, но не мог признать этого.

Она смотрела на хмурое лицо Сибрила, наполовину скрытое под бинтами, и Калвин поняла, что с тех пор, как она спела темные чары, она стала лучше осознавать гнев и страдания других, их жестокость и горе, как ощущала жизнь и магию после Узла вод. Она видела упрямство Сибрила, сомнения Лии, нетерпение Брайали, как символы на Колесе. Она посмотрела на Дэрроу и увидела теплую поддержку. Но она не стала смотреть в глаза Траута и Тонно, ведь боялась увидеть обвинения на их лицах и сильное горе.

Калвин стояла в центре комнаты с Колесом в руке.

— Мы все горюем в этот день, — сказала она. — Все в комнате потеряли кого-то дорогого. Но я прошу вас отложить гнев и вину и послушать меня. Если мы не будем действовать быстро, нам придется скорбеть по всему Тремарису, а потом некому будет оплакивать нас.

Все притихли, и Калвин знала, что заполучила их внимание.

— Не время хранить тайны. Ради нас я расскажу то, что скрывали, тайны Древесного народа и Голосов. Если кто-то против, говорите, — она оглядела комнату, и, хоть видела сомнения на нескольких лицах, никто не говорил. Калвин глубоко вдохнула. — Хорошо.

Она вкратце поведала им о Силе Знаков, Десятой силе. Она прочла для них послание на Колесе, рассказала о видении, что пришло к ней в лесу.

Она произносила слова, знала, что убеждала слушателей. Но для нее слова звучали пусто: хоть она пыталась говорить с убеждением и пылом, она уже не была уверена, что верит в свои слова. Она читала эмоции всех в комнате, но не своего сердца — оно было куском льда, замерзшим камнем. Она еще не оплакала Мику.

— «Мир дышит песней, как мы — воздухом, и пьет танец, как воду», — написано на Колесе, — Калвин смотрела на лица по очереди. — Тремарису нужна наша магия, чтобы жить, питать себя. Но много поколений магию подавляли, а танцы забывали. Это мы убиваем свой мир неведением и глупостью.

Они не понимали ее. В комнате были пустые лица. Калвин посмотрела в глаза Брайали.

— Наша магия вплетена в этот мир, и мир сплетен из нашей магии. Это как лес. Деревья питаются в почве, а потом умирают и обогащают почву. Мы, народы Тремариса, питаемся этим миром, но не обогащаем его в ответ.

Глаза Брайали были как кусочки черных бриллиантов, и она укуталась плотнее в плащ из шкур землероек. Ее слова были задумчивыми, она говорила медленно:

Древесный народ родился в Тремарисе. Наша магия, наши танцы становления, родились тут. Но Голоса прибыли из тьмы меж звезд, принесли с собой поющую магию. Как ваши чары могут питать наш мир?

— Услышь меня, мудрая. И все вы, — слова Калвин были твердыми. — Колесо говорит, танец и песня — одна музыка. Одна музыка, одна магия. Марна говорила как-то, что все виды магии — как разные грани одного камня, — она подняла пальцы и сосчитала их. — Сила языка позволяет говорить и петь. Сила зверей приручает животных. Сила видимости прячет реальность за иллюзиями. Сила ветра повелевает ветрами и погодой. Сила железа двигает все предметы, кроме огня, воды, воздуха и живых существ. Сила становления — магия жизни, исцеления. Сила огня дает жар и свет. Сила льда — темная и холодная магия. И Великая сила, тайна за всеми нами, за каждой магией, — она сделала паузу, чтобы ее слова обдумали. — У меня есть дар становления и сила пения, и в них одна магия. Певчие и танцующие одинаковы. Тремарис умирает. Этот мир просит нашу магию.

Пару мгновений было тихо. А потом Дэрроу тихо сказал со стула:

— Что нам нужно делать, Калвин?

Она глубоко вдохнула.

— Брайали, Халасаа, и все, кто бывал в Узле вод, помнят фигуры на стенах пещеры. Они танцуют. Думаю, там собирался Древесный народ, может, раз в год, может, чаще, и исполнял танец исцеления, танец становления, — она огляделась, надеясь, что ее слова понятны. — Мы должны сделать это же. Мы должны станцевать, певчие и танцующие. Сплести нашу магию в целое, чтобы спасти Тремарис.

Танец исцеления? — Халасаа нахмурился и переглянулся с Дэрроу.

— Не нужно снова, девчушка, — пробормотал Тонно, его голос дрогнул, он тихо добавил. — Нельзя потерять и тебя.

Калвин твердо сказала:

— Да, я уже пробовала танец исцеления, в пустыне, и он пошел не так. Я знаю причину. Нельзя было делать это одной. В этот раз будет иначе. Танцующие будут работать вместе, и магия не будет слишком сильной для них.

Лиа сказала:

— Жрицы в Антарисе поют вместе. Магия сильнее, когда много голосов поют одну песню.

— И сильная магия не вредит тому, кого защищают голоса, — сказала Калвин. — Так и с этим великим танцем.

Халасаа повернулся к Брайали.

Мудрая, ты знаешь старые обычаи. Ты слышала о танце с множеством людей?

Мои знания — как сеть, больше дыр, чем нити, — сказала Брайали. — Но Халви, твой отец, знал больше, но никогда не говорил о таком ритуале. Танец исцеления исполняет один, а не несколько.

— Но на стенах пещеры много танцующих, — возразила Калвин.

Дитя, есть танцы рождения и смерти, праздников. В те моменты мы танцуем вместе. Эти танцы нарисованы на стенах.

Калвин открыла рот и закрыла его. Она была уверена, что Брайали права. Ее видение было пустой мечтой, послание Колеса было лишь просьбой о мире. Она опустила взгляд, ощущая вес Колеса, и молчала.

А потом Дэрроу прошептал:

— Порой форма ритуала сохраняется, а цель теряется. Танцы праздника могут быть эхом этого великого исцеляющего танца, который описала Калвин.

— Она видела их во сне, — скептически сказала Лиа.

— У нее было видение правды, — Дэрроу кашлянул и прошептал. — Может, с ней говорила ваша Богиня.

Его голос был слабым, но серо-зеленые глаза сияли, яркие и пронзительные, как всегда, и по комнате пробежался уважительный шепот. Калвин хотела схватить его за руки и поцеловать.

Спасибо, — шепнула она в его голове и вслух сказала:

— Может, это была Богиня. Может, пещеры, Узел вод и тот лес говорили со мной.

Брайали медленно кивнула.

Я часто говорила, что нам нужно научиться слушать. Но зачем слушать, если никто не подчиняется сказанному? — ее глаза блестели. — Только ты и твой брат обладаете даром старой магии. Кто еще станцует этот танец становления?