какую-то сварганили… Первым дежурил Ааронн, потом Зулин, потом Стив, потом… Потом дварф решил про себя, что пусть уж она поспит, а вот теперь и не знал уже, стоило ли… Иефа ворочалась и металась, говорила странным голосом непонятные фразы, вскрикивала… Стив будил, она смотрела сонными непонимающими глазами, вздыхала, благодарила, засыпала и все повторялось снова. От этой неизбежной последовательности становилось сильно не по себе. Дело ведь даже не в снах – можно подумать, Стиву никогда не снились кошмары! Снились, и еще как! – да, дело даже не в снах. А дело в том, что эти сны – почти явь. Вопреки своей прагматичности Стив понимал, что сейчас, вот прямо в эту секунду, нет для полуэльфки ничего более реального, чем эти видения. Они могут не только напугать. Они могут убить. И Стив ежился, всматриваясь в тоскливую морщинку между светлых бардовских бровей, и гадал, с кем же она воюет сейчас где-то там, где он вряд ли когда-нибудь окажется…

Какие холодные стены, братик, какие здесь холодные стены… Соберись, Элена, не раскисай, нельзя. Этого не может быть. Не со мной. С кем угодно, но только не со мной. Это сон. Я сплю сама или снюсь кому-то, но это сон. Так не бывает. Дочь герцога не могут бросить в яму. Просто не могут – и все. Я, Элена де Виль, дочь герцога, а значит это сон. Просто кошмарный сон, я скоро проснусь, Лиза принесет горячий шоколад и воду в серебряном кувшине, я этот кувшин обязательно запущу ей в голову, потому что вода будет недостаточно горячей… Или недостаточно холодной, это не важно, но наглая деваха будет ползать по полу, раскорячив зад, и собирать воду тряпкой, а я буду сидеть на кровати, пить шоколад и пинать ее носком туфли в мягкое место, и еще расскажу ей, что так теперь будет всегда, каждое утро, если, конечно, она не перестанет бросать пылкие взгляды в сторону моего брата. Тупая корова! Не ее крестьянским телесам греть Себу постель! Я ей устрою… Я ее… Боже, но как же здесь холодно! Дайте хоть что-нибудь, хоть какое-то одеяло, я не выношу эту сырость, она вгрызается в мои кости, гложет суставы, я мерзну! Я, Элена де Виль, мерзну на дне вонючего, сырого и темного каменного мешка! Бред! Это какая-то ошибка, какая-то чудовищная ошибка…Меня перепутали с кем-то. Хотя, нет, это тоже абсурд. Как можно меня – Меня! – с кем-то перепутать. И все-таки… Нет, вы еще попляшете, недоумки! Мой отец покажет вам, что значит немилость первого вельможи Железной империи! Мой брат по камешку разнесет эту башню, а вас… Вас… Я точно знаю, что вот сейчас, конечно, вот уже сейчас меня хватились дома и рыщут по всей округе, расспрашивают каждого встречного, вот, я просто вижу, как они врываются в ваши жалкие канцелярии, круша двери и переворачивая столы, а вы, мерзкие крысы в коричневых камзолах, дрожите и кланяетесь, потому что к вам пришли Власть и Деньги! Я знаю, еще несколько мгновений – и загремят засовы, распахнется дверь, Себ бурей ворвется в эту гнусную дыру, подхватит меня на руки, укутает в свой бархатный плащ и вынесет на свет божий, под яркое солнце, братик, братик любимый… А потом вы до конца жизни своей будете жалеть, что прикоснулись ко мне. Я… Только бы согреться немного.

Время тянется так долго.

Так долго.

Так бесконечно долго.

Так…

– Элена Патриция Виолетта де Виль! Встаньте перед лицом служителей Единого!

– Дочь герцога не будет стоять перед простолюдинами. Я требую, чтобы известили моего отца. Посмотрим, как вы тогда запоете.

– Элена де Виль, перед лицом Единого вы обвиняетесь в колдовстве, богохульстве, наведении порчи, ворожбе, некромантии, разврате, наведении чар на собственного брата и кровосмесительной связи с оным, совершении обрядов, направленных на уничтожение церкви Единого, ереси и подстрекательстве. Признаете ли вы себя виновной в перечисленных деяниях?

– Вы сошли с ума. Вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите?

– Покайся, ведьма, облегчи душу, быть может, Единый простит тебя. Признаешь ли ты…

– Эй вы, сборище глухих болванов! Позовите моего отца, моего брата! Не то будет хуже!

– И в третий раз суд спрашивает тебя, признаешь ли ты…

– Подите к дьяволу, тупицы! Нет! Не признаю! Жизнью своей клянусь, если вы сейчас же…

– Святой отец, она ворожит, ворожит! Она одержима Тьмой, она собой не владеет! Это не она говорит, бедное, невинное дитя, это Тьма во чреве ребенка! Святой отец, не допустите гибели этого юного создания, изгоните из нее Тьму, умоляю! Спасите ее! Изгоните Тьму священной болью!

– Сын мой, она не стоит такого великодушия, но ты прав. Ее душа вопиет о спасении. На дыбу ее.

– Безумцы… Вы что, не слышите меня?! Позовите моего отца!

– У тебя больше нет отца, ведьма. Человек, вырастивший тебя, оказался истинным чадом Единого и не стал упорствовать. Он отрекся от тебя и твоей волшбы, и теперь молится о спасении твоей души. Ты крепко околдовала своего брата, но мы спасем и его. Как только священный огонь Единого очистит тебя от скверны, он вернется в лоно церкви. Порадуйся за своего брата, ведьма, если в тебе осталось хоть что-то человеческое.

– Я не ведьма, я… Я требую справедливого суда! Я требую защиты! Я…

– О, разумеется. Тебя допросят по всем правилам и дадут право высказаться. А чтобы Тьма не связала твой язык тенетами лжи, рядом с тобой будет добрый брат палач. Как видишь, мы заботимся исключительно о твоем благе. Суд Единого справедлив и милосерден. На дыбу ее.

– Сеееееееееееееееб!!!!!!…

– А, задница Мораддинова, опять! Иефа! Иефа!

– Нет, не надо, не смейте, не трогайте меня, я…

– Иефа!…

– Стив… Боги, боги, больно-то как…

– Послушай, может, попробуешь чуть-чуть подлечиться, а? Время-то прошло уже, а? Ну сил же ж нет никаких смотреть, как ты мечешься.

– Я не из-за этого, не из-за руки…

– Да знаю, знаю. Тебе просто приснился сон. Но ты послушай меня, я в этих делах разбираюсь. Когда мякиш кровоточит, еще и не такая пакость в голову полезет.

– Что кровоточит? Мякиш?

– Ой, начинается. Ну куда там тебя укусили-цапнули? Не цепляйся к словам!

– Ладно, не буду. Ого, луна куда забралась! Стив, ложись-ка ты спать, мое дежурство часа полтора назад началось.

– Вы посмотрите на нее – вояка выискалась! Сама на бледную поганку похожа, а туда же – дежурство у нее. Ложись давай, пока по шее не получила.

– Стив, а ты, часом, не много ли себе позволяешь?

– Сколько надо, столько и позволяю. Кто здесь воин, в конце концов, я или поваренная книга?

– Ты, Стив. Поваренную книгу эти твари в клочья разнесли.

– Ну вот и спи.

– Спи… Легко сказать.

… Луна летела вслед за Иефой и никак не могла догнать, и от этой бесконечной, ненасытной погони становилось очень жутко. Иефа крикнула тихо и тоскливо, сложила крылья и камнем ринулась