десятилетии. В результате накануне кризиса «Газпром» оценивался в 29% ВВП России. В то время как «Дженерал Электрик» – самая дорогая компания США – стоила меньше 3% валового продукта этой страны. Стоит ли удивляться, что, к примеру, «успешный» АвтоВАЗ заплатил в 2008 году своим топ-менеджерам больше, чем всему остальному трудовому коллективу?!

– Кризис показал, что воспринятая нами модель экономики довольно неустойчива. Не настала ли пора сменить её на более предсказуемую и адаптированную к нашей «почве»?

– Экономика в её нынешнем виде стала выстраиваться у нас в начале 2000-х. До этого мы больше ориентировались на европейскую модель. Она заключается в том, что основным источником финансирования для развития предприятий остаются банковские займы. А для того, чтобы получить кредит, надо добиваться реальных достижений в производстве и экономить на издержках. Это позволяет в том числе избегать перегибов в оплате труда. Для сравнения: средний доход каждого из 20 высших менеджеров прибыльного европейского «Фольксваген» в 2008 году был в 8,2 раза меньше, чем у такого же менеджера в обанкротившемся в прошлом году американском «Крайслере».

Как видите, развитие экономики в Старом Свете идёт более гармонично и меньше подвержено финансовым кризисам. Однако признаков того, что мы вернёмся к европейской модели, я, к сожалению, не вижу.

Нам постоянно внушают, что у нас такой замечательный, едва ли не самый низкий в мире подоходный налог – 13%. Но это не так. Если мы посмотрим на большинство развитых стран, то там большие налоговые отчисления (от 20% и выше) делают граждане, которые получают больше 25–40 тысяч евро в год. А те, кто зарабатывает даже 12–20 тысяч евро (что и так выше нашей средней зарплаты в 2–3 раза), либо не платят вообще ничего, либо отдают государству 5–8%. Даже американцы заявили в этом году, что налог на бонусы топ-менеджеров должен составлять 50%. У нас же «белый воротничок», зарабатывающий миллионы, платит те же 13% налога, что и дворник, а единый социальный налог на его доход даже меньше в процентном отношении, чем у этого самого дворника. То есть никаких преград для роста зарплат финансовой элите никто не ставит.

Кроме того, что бы ни говорили про американскую экономику, она вполне жизнеспособна. Несмотря на кризис, система устояла. Корпоративная этика осталась абсолютно прежней. Может быть, в ближайший год отдельные менеджеры из принципа корпоративной солидарности откажутся от сверхдоходов, но затем всё вернётся на круги своя. И в США, и у нас. Таким образом, две модели экономического развития, европейская и американская, будут всё больше «расходиться».

– Ну хорошо, раз уж нам никуда не деться от американской модели с её неизбежно баснословными зарплатами «белым воротничкам», давайте попробуем разобраться, что за люди современные российские топ-менеджеры. К чему они стремятся, существуют ли для них такие понятия, как нравственность, патриотизм?

– Нельзя сказать, что это однородная среда. Наиболее эффективно российские менеджеры работают в тех сегментах экономики, которые возникли с нуля. Например, в сфере мобильной связи или торговых сетей. В основном там задействованы креативные, энергичные люди, в профессиональном отношении ничуть не уступающие своим коллегам из западных компаний.

Хуже обстоит дело с теми, кто работает в крупных компаниях, связанных с государством. Это и нефтегазовая отрасль, и оборонная промышленность, и автомобилестроение. От «дорогих» менеджеров в таких компаниях практически ничего не зависит. Разве от того, что на АвтоВАЗе до последнего времени работало 28 вице-президентов, его продукция стала качественнее? На мой взгляд, те менеджеры, которые длительное время существовали в подобного рода забюрократизированных коммерческих структурах, практически потеряны для «здорового» бизнеса.

Что касается целей и идеалов… Конечно, в первую очередь профессию менеджера выбирают люди, нацеленные на финансовый успех. Как только они его достигают, на первый план выходят карьерные соображения. Как известно, нет вменяемого начальника управления, который не хотел бы стать директором корпорации. Когда начинавшие с самых низов менеджеры достигают в своей компании вершин, они становятся её патриотами. И это чувство, можно сказать, заменяет им любовь к Родине.

К тому же крупный бизнес сейчас в большинстве своём транснационален. Одна компания имеет предприятия не только в разных странах, но и на разных континентах. Поэтому, скажем, немецкому менеджеру важно, чтобы производство его корпорации одинаково успешно развивалось и в Германии, и в Индии или Бразилии. В этом, я, кстати, вижу залог того, что в будущем масштабные военные конфликты между развитыми странами станут невозможны: настолько тесно будут переплетены их экономические интересы.

– Сейчас идут разговоры о модернизации...

– Считается, что она выведет нас на «инновационный путь развития». Я не понимаю, как он поможет нам поднять экономику. Если при нынешнем положении промышленности мы займёмся массовым изобретением ноу-хау, их просто негде будет применять. В лучшем случае мы продадим их в те же страны, куда уезжают наши молодые учёные.

Для того чтобы внедрять инновации, должна существовать активно развивающаяся промышленность. В советское время страна производила до 500 самолётов в год. Если в конструкторских бюро задумывались, как, например, улучшить аэродинамику летательного аппарата, делали несколько пробных самолётов и при хороших результатах запускали их в массовое производство. А сегодня мы выпускаем 5 самолётов в год.

Каким образом прикажете внедрять инновации? Посмотрите на Китай. Они ничего не изобретали, все разработки скопировали, попросту говоря, украли. Зато модернизировали страну. Скоро у них будет самая длинная в мире протяжённость дорог с современным асфальтовым покрытием. Уже сегодня Китай – самый крупный производитель автомобилей в мире. Да, они пока не отличаются высоким качеством. Но несколько лет назад их машины вообще никуда не годились. Всё, как говорится, познаётся в динамике.

Кроме того, наши чиновники попросту не хотят инноваций. Как, впрочем, и бизнесмены. Простой пример. В Швеции асфальт на бетонной основе служит в среднем 32 года. У нас – 4. Почему бы нашим дорожникам, увязающим в постоянных ремонтах, не применять в России шведскую рецептуру? Да потому, что у тех, кто за это отвечает, возможностей «распиливать» государственные деньги, идущие на ремонт, станет гораздо меньше.

– Всё так безнадёжно?

– Мы уже много лет не можем