вода. Соседних домов не видать.
И шум, как будто тысячи людей в ладоши хлопают!
Бьют струи по дороге, месят землю, стреляют грязными брызгами. Несутся ручьи коричневые...
Размыло дорогу: где канаву прогрызло, где яму провертело, где песку нанесло...
Но под деревьями ливень слабей. Его удары принимают на себя листья и ветки.
Но в траве не стреляют грязные брызги.
Трава держит корешками землю, не даёт её размывать и уносить.
Пронёсся ливень.
Дорога изрыта. На неё смотреть страшно — грязь по колено.
А под деревьями уже нет воды, и трава приподнимается, отряхивается.
Только зеленей и чище сделалась.
Победили грозный ливень маленькие листочки, тоненькие травинки.
СКОЛЬКО ЖИВЕТ ПЧЕЛА
Лежу в траве. Прямо передо мной — лохматые шапочки одуванчиков. А на них садятся пчёлы. Прилетает пчела быстро, вёртко. Шлёпнется на цветок и давай по нему кружить, лепестки пересчитывать. — Пчела, откуда у тебя штанишки жёлтые? — Это не штанишки. Это корзиночки. Я туда корм складываю — цветочную пыльцу. Улетает пчела с одуванчиков тяжело, неповоротливо. Трудно ей. Но всё-таки тащит полные свои корзиночки, старается... Я пчёл всегда боялся. Вдруг ужалит? А теперь не боюсь. Если пчелу не трогать, и она тебя не тронет. — Правда ведь, пчела? — Не трону... Неохота мне нападать. Если ужалю, сама умру. Такая наша судьба пчелиная... — Нет, ты живи! Долго живи! — Не дано мне долгой-то жизни... Вот сёстры мои, которые осенью родятся, до будущей весны доживут. — А ты? — А я летом родилась. Работаю много. Видишь — крылышки обтрепались, шёрстка повытерлась. — И сколько же тебе жизни отпущено? — Чуть побольше месяца. Всего-навсего!
БРАТ И МЛАДШАЯ СЕСТРА
Санька и его младшая сестричка Варя идут из лесу. Набрали земляники, несут в кузовках. Моя бабушка поглядела и посмеивается: — Что ж ты, Саня... Маленькая Варя больше тебя набрала! — Ещё бы! — отвечает Санька. — Ей нагибаться не надо, вот и набрала больше. Опять идут Санька и Варя из лесу, тащат корзинки с грибами маслятами. — Что ж ты, Саня... — говорит бабушка. — Маленькая-то больше набрала! — Ещё бы! — отвечает Санька. — Она к земле ближе, вот и набрала. В третий раз отправляются в лес Варя и Санька. Малину собирать. И я пошёл вместе с ними. И вдруг вижу, как Санька, незаметно от Вари, подсыпает ягоды ей в кузовок. Варя отвернётся, а он возьмёт и подсыплет... Идём обратно. У Вари ягод больше, у Саньки — меньше. Встречается бабушка. — Что ж ты, — говорит, — Саня? Малина-то высоко растёт! — Высоко, — соглашается Санька. — Дак тебе дотянуться легче, а Варя больше набрала! — Ещё бы! — отвечает Санька. — Варя у нас молодец, Варя у нас работница. За ней не угонишься!
КТО САЖАЕТ ПОДСОЛНУХИ
Прямо под окнами нашего дома подсолнухи цветут. Высокие-высокие! И головы у них будто в новеньких соломенных шляпах. Эти шляпы за солнышком поворачиваются. Утром на восход смотрят, вечером — на закат. Догадайся, кто подсолнухи посадил? Я думал — бабушка. А оказывается, это не бабушкина работа. И никто из людей не сеял. Птицы подсолнухи посеяли. Зимой бабушка кормит разных птиц — синичек, воробьёв, поползней. Сыплет им крупу да семечки. Вот какая-нибудь синица уронит семечко, и весной из него вырастает подсолнух. — Баб, может, они нарочно роняют? — Не знаю, — смеется бабушка. — Только всё больше и больше подсолнухов вырастает... Скоро всем синицам хватит, да ещё мне останется пощёлкать!
ТАКАЯ УПРЯМАЯ КОРОВА
У нашего пастуха есть помощник — небольшая собака. Зовут ее Гармошка. Она вся чёрная, будто из печной трубы вылезла. Одно ухо вверх, другое — вниз. Хвост бубликом. Катится Гармошка на своих коротеньких лапках, несёт службу. Чуть какая-нибудь корова отобьётся, залезет в кусты — Гармошка тут как тут. Пригонит корову обратно в стадо. Лает Гармошка на разные голоса. То страшным басом, а то заливисто и тоненько. Оттого её и прозвали Гармошкой. Однажды пасётся стадо в лесу. Вроде бы все коровы на месте. Но Гармошка заливается в кустах, тявкает, голосит... Отправился пастух узнать, в чём дело. Оказывается, стоит в ельнике лопоухая корова. С удивлением таращится на Гармошку. А Гармошка даже охрипла, трясётся от злости. Напрыгивает, землю роет. Видно, никак сообразить не может, почему корова не слушается, почему в стадо не бежит. — Как тебе не стыдно, Гармошка! — сказал пастух. — Разве это наша корова? Это же лесная корова. Это лосиха! Поперхнулась Гармошка, умолкла. Наверное, застеснялась своей ошибки. А лосиха, лесная корова, спокойно ушла.
ПЕТУХ И НАСЕДКА
Во дворе наседка водит за собою цыплят. Она теперь не просто курица. Она мамаша большого семейства. И очень изменилась, когда стала мамашей. Была щупленькая и гладкая, а теперь растопорщилась, распушилась. Вдвое себя толще. Выла робкая и тихая, а теперь стала отчаянной. На кошку бросается. Собаку от цыплят отгоняет. Приблизился было к цыплятам петух, главный куриный начальник. У него хвост фонтаном, у него борода, у него красные серьги. Изогнутые шпоры на лапах. Этот петух никогда и людей-то не боялся. Орёл! А тут приблизился к цыплятам. И моргнуть не успел, как налетела наседка да клювом его — тюк, тюк, тюк! Присел петух на свои шпоры, квакнул совсем по-лягушачьи: «Куа-а-ак!..» И стремглав под забор.