неловко...
Вот вам пожалуйста: двух зайцев руками изловил!
Приятель Санька говорит, что это не редкость. Самое обычное дело — поймать в сенокос зайчонка. Пока зайцы не подросли, они прячутся в траве. Тут зайчиный детский сад: и корма вволю, и никто не заметит.
Ведь не знают зайчата, что наступит сенокос...
Лежат два зайчонка в тюбетейке, замерли.
Ждут.
«Что с нами будет?»
Мы их отнесли на опушку леса, в кусты. Здесь тоже высокая трава, но ее косить не станут. Для человека здесь неудобное место. А для зайчат — удобное.
Перевернули мы тюбетейку осторожненько. Выпустили сосунков. Посмотрели, как они юркнули в траву, как шевельнулась трава и затихла...
Теперь всё в порядке.
Понимаете, можно зайцев ловить руками.
Но только для того, чтобы выпустить.
КАК СОБИРАЮТ ЧЕРНИКУ
У всех наших мальчишек и девчонок губы фиолетовые, зубы синие. Это черника в лесу поспела. Такая заманчивая ягода! Нарвёшь горстку, хочешь в корзинку бросить, а рука вверх, ко рту тянется... Сидишь на кочке и чавкаешь. Но не только мы жадные до черники. В сосновом лесу, где её много, собираются звери и птицы. Тоже за сладкой ягодой. Мне говорили, что и медведи чернику любят, и волки, и лисицы. Я медведей, правда, не встречал. И волков не встречал. Зато видел, как белки чернику едят. И как птицы её клюют. Затаишься тихонечко и тогда увидишь, сколько тут всяких любителей черники... Наперегонки собирают! Мы тоже не зеваем. Каждое утро корзинки на руку — и айда в черничник! Кто больше соберёт? Идём из лесу, корзины веточками прикрыты. Будто занавешены. Но всё равно можно догадаться, кто больше набрал черники, а кто меньше. Если у меня, например, самый фиолетовый рот, самые синие зубы, много я в корзинку набрал? Как думаете?
КТО ЗА КЕМ ОХОТИТСЯ
Сижу на речке, ловлю пескарей. Ко мне на удочку, на самый кончик, присела стрекоза. Четыре слюдяных крыла. Бронзовое тельце. На голове — будто громадные выпуклые очки. Повела глазищами: — Не прогонишь? Я тебе пригожусь... — Чего прогонять? Всё равно не клюёт. Сидим. Смотрим друг на дружку. Вдруг сорвалась стрекоза, как выстреленная, скользнула надо мной. Какой-то щелчок послышался. И упало мне на руку блестящее комариное крылышко. Это она комара на лету сцапала. — Молодчина! Едва присела на удочку, как снова взлёт. Опять щелчок надо мной. Опять комариные крылышки сыплются. — Ну и хитрая же ты! Ну и сообразительная! Она ведь за кем охотится? За комарами. А комары за кем охотятся? За мной. Вот стрекоза и выбрала местечко поближе ко мне. Щёлкает да щёлкает комаров, которые меня сейчас бы кусали... — Я же говорила, что пригожусь!
ГРИБЫ НА ДОРОГЕ
Ещё сенокос не кончился, а уже грибы появились. Да какие- то странные: растут в самых неподходящих местах. То на краю поля, почти в борозде. То на лужайке, у всех на виду. А то прямо на дороге, в колёсной колее, вдруг выскочит сумасшедший гриб... Называются такие грибы — колосовики, потому что в это время колосится на полях рожь. Собирать их заманчиво. Потому что первые же! Ещё никто в деревне гриба не видал, а ты уже несёшь корзинку! Но зато очень трудно набрать корзинку. Ведь совсем не знаешь, где попадётся тебе гриб. Подберёзовик встретится совсем не под берёзой, а где-нибудь под изгородью, около фермы. Подосиновик очутится не под осиной, а в канаве. Догадайся-ка, что они здесь! Повезёт тебе, так увидишь и сорвёшь. А не повезёт — мимо пройдёшь, не заметишь. Но если несёшь полную корзинку колосовиков, тебе все завидуют: — Какой счастливый!
ГОРЕ ГОРЬКОЕ
Ходит бабушка в огороде, печалится: — Опять огурцам горе горькое... — Почему, бабушка? — Ночь холодная была. — Ну и что? — А огурец тепло любит, он нежный. Ему вредят холода. — Да вон, — говорю, — какие листья здоровенные! Как лопухи. И вон огурчики висят. Ничего им не сделалось. — Нет, сделалось. — Да что же им сделалось? — Горе. — Бабушка, ну объясни ты, пожалуйста, русским языком, какое им горе сделалось? — Сейчас объясню. Сорвала бабушка огурец и мне протягивает. Огурец как огурец. Зелёный, с пупырышками. Аппетитный... Надкусил я его — и сморщился. Тьфу ты! Хуже всякого лекарства! — Ну, разобрал, какое горе у огурцов? — Горькое, бабушка, горькое!
