замечательных инструментов. Сняв стекло, Майкл в прибор ночного видения осмотрел помещение, после чего спустился вниз. Жуткое жилище, жуткое собрание произведений искусства. Майкл внимательно изучил планы и мог при желании нарисовать их с завязанными глазами; ему был знаком каждый квадратный дюйм этого кабинета задолго до того, как он сюда попал.

Из различных источников Майклу было известно о большом количестве необработанных алмазов, которые должны храниться где-то здесь. Надежды сбылись, когда перед его ловкими пальцами не устоял сейф «Велл-Фарго» 1908 года, высотой в шесть футов. Да, в нем действительно лежали алмазы. Майкл раскатал свиток черного бархата, и они засверкали, словно звезды на ночном небе, искрясь и подмигивая. Столько, что ими можно было наполнить доверху банку из-под печенья. Стоимость на черном рынке — тридцать миллионов долларов, проследить которые невозможно. Но что было еще приятнее — о пропаже алмазов не заявит никто и никогда. Вне всякого сомнения, они краденые, незаконно застрахованные, и об их существовании известно немногим избранным. Посол ни за что не поднимет тревогу. Слишком много вопросов возникнет по поводу происхождения этих алмазов. Ни при каких условиях никто не должен подниматься на пятнадцатый этаж, чтобы совершить осмотр места преступления. Никакой полиции, никаких следователей и, значит, никаких проблем.

* * *

В тот самый момент, когда распахнулась дверь сейфа, капрал Хавьер Самаха скучал на посту у входных дверей посольства. Охранники бросили жребий, определяя, кому посчастливится отправиться домой, и Самаха, как водится, вытянул короткую спичку. От монотонных двенадцатичасовых дежурств у него ныли ноги и болела голова. Вот и эта ночь со вторника на среду, как всегда, выдалась однообразно спокойной. Поесть, почитать, разложить пасьянс — и больше заняться нечем. Чужак во враждебной стране — что может быть хуже? Однако за все то время, что Самаха проработал в посольстве, ни с кем из его соотечественников ни разу не случилось неприятностей. Поэтому он считал безосновательной манию преследования, которой страдал посол, а навязанные меры предосторожности — излишними. В конце концов, на дворе двадцать первый век, эпоха терпимости, а посольство расположено в самом разноплеменном, самом радушном городе мира. К тому же в разгар лета все радикалы и студенты на каникулах, и по крайней мере до сентября некому устроить хотя бы митинг протеста. Самаха сообщил дежурному секретарю, что собирается совершить обход пораньше. Ему хотелось размять затекшие ноги и проветрить голову. Обычно он начинал со второго этажа и двигался вверх, но сегодня, воспользовавшись имеющейся у него толикой самостоятельности, решил начать сверху.

* * *

Закрыв сейф, Майкл убрал алмазы в рюкзачок и закинул его за спину. Он помедлил, восхищаясь произведениями искусства, уверенный в том, что никто не войдет в запретное для доступа помещение, и вдруг заметил в углу на стене украшенный драгоценными камнями крест. Длиной девять дюймов, крест был инкрустирован россыпями сапфиров, рубинов и изумрудов. Майкл пришел сюда исключительно за алмазами, однако крест только что не кричал вслух, взывая к нему, — почему, он и сам не мог сказать. В плане это не было предусмотрено, а Майкл терпеть не мог отступлений и в работе неизменно оставался пунктуальным. Он понимал, что ключ к успеху — читай, к тому, чтобы не попасться, — заключается в строгом следовании плану. Но в конце концов, это дело станет для него последним.

Бросив крест в рюкзачок, Майкл через девяносто три секунды покинул комнату.

* * *

Двери лифта открылись на пятнадцатом этаже. Капрал Самаха знал о запрете, однако сегодня поддался любопытству. В конце концов, никого здесь нет, никто его не увидит, так чего бояться? Самаха проверил единственную дверь на этаже — единственную, от которой у охраны не было ключа, убедился, что она заперта, и направился к пожарной лестнице, испытывая легкое разочарование. Обернувшись, он напоследок еще раз взглянул на резную дверь из красного дерева, которая закрывала доступ в святилище Рускота. Капрал не питал особого уважения к страдающему паранойей дипломату, однако помнил о том, что давал присягу охранять генерала и поддерживать честь своей родины. Смирившись с тем, что ему никогда не суждено узнать о скрывающемся за этой дверью, Самаха сосредоточил все мысли на чашечке кофе. Он уже шагнул на площадку пожарной лестницы, как вдруг услышал в полной тишине отчетливый щелчок. Капрал застыл, напрягая слух. Звук донесся из апартаментов посла. Потом прозвучал снова. На этот раз не так громко, однако это действительно был щелчок, и явно не естественного происхождения. Вернувшись к двери, Самаха проверил замки: заперты. Прижав ухо к полированному красному дереву, он прислушался. Ему показалось, он что-то услышал. Капрал задумался о последствиях, о долге перед родиной, вспомнил крутой нрав генерала — и снова вспомнил крутой нрав генерала, но уже в ином плане.

Забыв про осторожность, Самаха ударом ноги распахнул дверь. Внутри было темно; свет проникал только из коридора, да под стеклянной панелью бледнела желтоватая лужица. Первым делом капрал обратил внимание на обстановку: подобной роскошью не могло похвалиться ни одно другое помещение посольства. Настоящий дворец под самым небом. Самаха огляделся вокруг. Кажется, все на своих местах. Особое внимание он обратил на внушительный сейф; задумавшись о его предназначении, капрал проверил замок. Заперт. Самаха развернулся, собираясь уходить. По-видимому, странный шум донесся из воздуховода. И вдруг взгляд капрала упал на стену.

Это выглядело как подтек, контур, выведенный в пыли. Перешагивая через подушки, неодобрительно взглянув на кальян, Самаха приблизился к стене, чтобы рассмотреть получше. Хотя помещение было погружено в темноту, отсветов было достаточно, чтобы различить очертания яркого пятна. Капрал провел по нему пальцем. За долгие годы солнечный свет обесцветил стену, и только один небольшой участок сохранил насыщенную зелень первозданной краски — небольшой участок, имеющий форму креста.

* * *

Итак, Майкл висел в воздухе в пятидесяти футах над землей, с гарантированным будущим в рюкзачке за плечами. Всего пять этажей до свободы. Но рядом вот-вот погибнет женщина. Неприятное тянущее ощущение, возникшее в глубине желудка, то самое, которое обычно подсказывало уносить ноги, было практически непреодолимым. Но далее оно не смогло сравниться со страхом, который испытал Майкл, увидев, пусть даже и мельком, невинную жертву.

Он пополз вверх, быстро перебирая