в Киеве? - спросил первый Анин муж, Андрей.

- Был на Майдане, - сказал я. Причем я сказал это специально кратко, не добавляя, что ездил туда в командировку от одного журнала. Причем командировка эта состояла в том, чтобы беседовать не с политиками, что делали в то время все кому не лень, и к которым было не пробиться, а с обычными людьми на улицах, что я и сделал с нараставшим удивлением и удовольствием, потому что те человек 10-15, которых я “опросил”, говорили удивительно здравые вещи.

Никто ничего не нес, как это очень часто бывает на улицах Москвы, не было никакой агрессии во все стороны, обиженной на весь мир позы или там антироссийского национализма, как говорили по нашему ТВ, - ничего этого не было и в помине, миллионная толпа просто радовалась произошедшему, и все сильно напоминало наш 1991 год, но про это уже много писали.

Но я ничего из этого не сказал, а только кратко заметил, что сделал в Киеве несколько интервью, а этот Андрей, он всегда был склонен к небольшому идиотизму, он сказал с нажимом:

- Понятно…, - и добавил:

- А с Тимошенко можешь меня познакомить? Мне она очень нравится как женщина.

Я сказал, что попытаюсь, но она, мол, очень занята, и я давно ее не видел, - и засмеялся. Но он даже не улыбнулся, а сказал, что на Майдане в тот год собрались “все околпаченные врагами России”, а я со своим “опросом ВЦИОМ” просто предатель Родины, но тут Анька ему сказала, чтоб он заткнулся, и мы сменили тему.

Знаете, он вообще очень странный, этот Андрей. Он относительно молодой человек, - в описываемое время ему не было сорока, - довольно успешный в социальном плане (он талантливый книжный и журнальный дизайнер), всегда при деньгах, бабам своим дарит малолитражки, но при этом очень любит вспоминать советские времена, и как там ему было хорошо, как он пил портвейн в подъездах и писал картинки, и водка была 3 рубля, и все были хорошие и не злые, и у милиционера на улице якобы было можно спросить, который час… И т. д. и т. п., обычный в таких случаях набор.

Но когда я ему говорю, что ему и сейчас никто не мешает пить портвейн в подъездах, только портвейн будет получше, и что он легко может уйти со своего поста арт-директора большого рекламного агентства, залезть в мастерскую и там писать картинки и сильно пить вечерами с друзьями, которые всегда будут рады к нему зайти, - он говорит “сам дурак” и что, мол, зачем я ему это предлагаю, такую ерунду?!

Кто-то, кстати, мне говорил, что их агентство обслуживало прошлые выборы. Адрес обслуживания не указывался, но это даже неважно…

Тем временем в кафе на набережной все стали собираться, обед подошел к концу, они расплатились, причем, как всегда с этим Андреем, как только возник разговор о деньгах, возникла небольшая заминка: второй Анин муж, Саша, чей день рождения начинался завтра, положил 100 долларов, и остальные стали давать кто по 15, кто по 10, ну и Андрей дал 20, но тут его новая жена сердито сказала ему, чтобы он добавил еще хотя бы 10, так как их же двое!… И, простите, дочка-то чья?

Он вообще немного жмот, этот Андрей, вот что я вам скажу по секрету, современный человек, немного жмот и патриот - вот как, такой коктейль, даже в рифму получилось.

Мы пригласили их домой. Соскучились по общению и вообще, сколько времени я не видел Аньку - сто лет, как время-то летит! Хотя когда-то, в прошлой жизни и при прошлой жене, она с этим Сашей-2 приходила ко мне домой, весьма меня при этом удивив. Я тогда не сразу врубился, что в их triangle произошли некоторые изменения, и на поле вышел новый талантливый игрок. Тем более, они зачем-то вешали мне тогда лапшу, что, мол, Андрей вот-вот должен подойти и к нам присоединится, просто он задерживается. Так и не присоединился…

Ну с этими размышлениями мы прошли Зурбаганскую набережную, свернули на нашу улицу Василенко и взяли в магазине коньяку и две бутылки сухого вина; часть народа, который я не знал, от нас откололась и пошла в их санаторий дальше по шоссе, а мы компанией человек пять поднялись немного наверх к Массандре и свернули в наш двор.

Боже мой, старые Зурбаганские дворики зимой, где я их только не вспоминал, от Москвы до экватора - этот неповторимый запах сырости и моря, старая сосна в центре двора, одна-две скамейки, лестницы на второй этаж, увитые сухим виноградом веранды, висящее на веревках белье, вечнозеленые кусты у неработающего колодца… Как сказал один писатель - этот ласковый Юг.

При этом мы болтали про всякие московские дела, и это было немного странно, идти здесь, в Зурбагане, с людьми, которых я встречал и помню в московских интерьерах и координатах. Например, Анька со своим Сашей теперь живет на Белорусской, Андрей у Китай-города, и когда мы шли и разговаривали, я вспоминал эти московские места и пейзажи и спросил: а как там Москва?

Они стали смеяться и снова спросили: да давно ли мы здесь?

Я перестал выпендриваться и рассказал, что все получилось случайно, а не потому, что я такой смелый и супер-свободный человек. Приехали-то всего на две недели, в зимний отпуск, а потом в журнал, в котором я работал, пригласили нового главного редактора, совсем молодого мальчика с очень большими амбициями, но недостатком образования или вкуса, или уж я не знаю, чего еще, и эта “новая метла” со значением сказала мне по телефону, что теперь все в журнале будет по-другому, и писать про книги Александра Грина или фильмы Георгия Данелии мы больше не будем даже иногда, - они, мол, никому здесь и теперь не интересны.

- Устарели! - энергичным дискантом и нажимая на “а”, сказал мне новый редактор.

Особенно мне понравилось его “здесь и теперь”, и я, после некоторых колебаний, решил, что все очень удачно складывается и хорошо, что я заранее позвонил и мне не стоит менять весенний Зурбаган с зацветающими деревьями на слякотную серую Москву с этим молодым придурком в придачу…

Тем временем пришли, и мы с женой были очень горды квартирой, в которой мы жили, - большой светлой комнатой в дореволюционном доме с большими окнами и видом на маленькую площадь и цветочный базарчик, и все пошли на наш огромный балкон, на котором, наверное, когда-то сидели дамы в длинных платьях и смотрели вниз, на гуляющую публику, и все тогда было совсем-совсем другим, как на старых черно-белых открытках, но и сейчас вечером отсюда сквозь деревья был виден мигающий глаз маяка, а во время штормов доносился шум моря.

И мы, возможно, подражая дамам в длинных платьях, вынесли на балкон стол, а пластмассовые кресла там были, их притащила из какого-то закрывшегося летнего кафе наша хозяйка, откупорили вино и коньяк и шумно подняли тост: за встречу московских друзей в Зурбагане!

Дальше все было довольно сумбурно,