ОГОНЬ В ЛЕСУ

Часть первая ДОЧЬ ПАРТИЗАНА

Посвящаю жене и другу Загире — матери моих детей Маржан, Меруерт и Мади.

I

Сколько бы ни вспоминали люди о начале войны, всегда хочется прежде всего сказать о том, как она неожиданно началась, как подло, вероломно был нарушен мирный труд, мирная жизнь миллионов людей…

Тихое июньское утро… В штабе батальона у телефона досиживает последние часы дежурный, широкоплечий смуглый молодой командир с кубиком в петлице. Дежурство проходит спокойно, но тем не менее младшему лейтенанту не удалось вздремнуть ни минутки, поэтому и лицо у него сейчас усталое и суровое.

Он заглянул в журнал приема и сдачи дежурства. Скоро придет смена, и в журнале добавятся еще две росписи: старого и нового дежурных. А потом можно будет вздремнуть, выражаясь по-армейски, минут шестьсот…

Продолжительно зазвенел телефон. Вот уж совсем некстати, опять какое-нибудь задание. Хуже нет таких вот звонков, и в самом конце дежурства!

— Дежурный по штабу младший лейтенант Акадилов слушает!

В трубке послышался низкий мужской голос, судя по тону, принадлежащий человеку, привыкшему отдавать распоряжения.

— Говорят из штаба полка. — Мужчина назвал свое звание и фамилию. — Германские фашисты начали… алло, вы меня слышите?

— Да, да, слушаю! — выпалил младший лейтенант, и голос его дрогнул.

— Германские фашисты напали на нашу Родину! Передаю приказ штаба полка: всем ротам немедленно подготовиться к маршу на границу. Дальнейшие распоряжения через командира батальона. Немедленно оповестите всех командиров рот!

Не успели связные выбежать из штаба, как туда, запыхавшись, влетел сам командир батальона.

— Объявляйте тревогу! — скомандовал он Жилбеку.

Весь день прошел в деловой суматохе. И только поздней ночью, получив разрешение отлучиться, младший лейтенант бросился со всех ног по улице к себе домой. Ведь там его ждала Жамал, молодая жена. Куда она теперь денется в такой обстановке?

«И зачем я ее привез сюда? — сокрушался Жилбек по дороге. — Жила бы себе спокойно на родине! Так нет же, надо было тащить ее к самой границе! Если мы ударим по фашисту, пойдем вперед, с кем она здесь останется, кто за ней присмотрит? Да к тому же — беременна!..»

Ночь наступила лунная, светлая, звездная. В такую пору только бродить с любимой, смотреть на звезды, слушать ночные шорохи. Но нет, кончилось безмятежное время, на родную землю напал враг.

Бежит Жилбек не чуя под собой ног, не обращая внимания на звезды, на луну и уж конечно не вслушиваясь в ночные шорохи, потому что на западе то и дело ухает канонада далекими непривычно-тревожными грозовыми раскатами.

Уже глубокой ночью Жилбек прибежал к домам, где жили семьи командиров части. Страшная весть уже дошла сюда. Навстречу младшему лейтенанту шли гурьбой встревоженные женщины. Жамал первой бросилась к мужу.

— Ты уезжаешь, Жилбек? Неужели ты оставишь меня здесь?.. Нет, я с тобой! Хоть на край света. — Она ухватилась за гимнастерку Жилбека, не отпускала его, по щекам ее текли слезы. — Ведь это не будет долго тянуться, скоро кончится, правда?

Жамал боялась даже упомянуть слово «война», руки ее судорожно сжимали рукав Жилбека.

— Неужели конец нашему счастью, Жилбек? Неужели все прошло как сон и никогда больше не вернется?.. Я не могу оставаться одна, не бросай меня. Куда угодно, любой огонь мы пойдем вместе, Жилбек!..

Она была ошарашена неожиданной разлукой. Они мечтали пройти вместе всю жизнь, куда бы ни бросила судьба Жамал с большой радостью приехала сюда, на границу, оставила родной Казахстан — только бы быть рядом с любимым.

И вдруг!..

— Родная, ты должна вернуться домой… Вместе с семьями наших командиров. Вас уже ждут машины. Сначала доедете до Бреста, а дальше поездом. Послушайся меня, дорогая, не забывай, что у нас скоро будет ребенок. Сейчас ты должна особенно поберечься. Буду жив, вернусь, встретимся и заживем счастливее прежнего. До свидания, Жамал, крепись! А мне пора, отпустили на одну минутку.

Жамал разрыдалась. Какая-то пожилая женщина тихо сказала:

— Пришла беда, теперь не до того, чтобы вместе жить. А с нами ты не пропадешь, Жамал, нас много, глянь сколько! Как-нибудь все вместе перебедуем. А сейчас давай собираться, машины ждут…

Жилбек поцеловал жену в последний раз и побежал в расположение роты, часто оглядываясь на неподвижно стоявшую Жамал…

Рота долго пробиралась по глубокому оврагу, густо заросшему кустарником, пока не вышла на оборонительный рубеж, на опушку леса. Начали окапываться. Стояла совсем мирная тишина, и Жилбеку при виде спокойных бойцов казалось, что проходят обычные полевые учения. Лица людей были будничны, работа привычная — служба как служба.

Однако спокойствие длилось недолго. В небе зарокотал самолет и закружил над расположением батальона. Это был немецкий двухфюзеляжный «фокке-вульф», сразу же метко прозванный бойцами «рамой». Он покружил над передним краем и повернул на запад.

Спустя полчаса послышался тяжелый гул бомбардировщиков. Моторы ревели от непосильной тяжести, и казалось, самолеты только и ждали мгновения облегчить себя, сбросить смертоносный груз. Только теперь поняли бойцы, что диковинная «рама» — это разведчик, наводчик на живую цель.

Вглядываясь до рези в глазах, Жилбек старался не пропустить мгновения, когда бомба будет отделяться от самолета. Вначале появилось несколько черных жалких комочков. Они быстро увеличивались, вытягивались, и вот уже со свистом и жутким воем неслись к земле зловещие глыбы металла. Гул, грохот, вой, свист, летящие в небо фонтаны земли. Жилбек больше ничего не видел, он ничком лежал на земле, заткнув уши и чувствуя, что вот-вот бомба врежется ему в затылок.

Загрохотали наши зенитки. Снаряды рвались, а бомбы все сыпались, и казалось — не будет им конца.

Один из бомбардировщиков, набрав высоту, вошел в пике и, точно ястреб, пошел на окопы. И вдруг перед ним яркой вспышкой разорвался снаряд. Самолет запылал, густой черный дым потянулся за ним жирной лентой, и бомбардировщик рухнул где-то позади окопов, в лесу.

— Видели, ребята? — крикнул Жилбек. — Так их, гадов, будем лупить до последнего!..

Едва ушли бомбардировщики, как начался артиллерийский обстрел. Снова, засыпая бойцов, с грохотом взметалась земля, свистели осколки снарядов. Когда артналет прекратился и наступило короткое затишье, Жилбек поднял голову. На запыленных лицах бойцов блестели одни глаза.

— Танки! — высоким голосом крикнул кто-то, и Жилбек увидел тяжело ползущие машины с