женщину? Почему ты не хочешь сказать ей правду?

— Какую правду? — взвиваюсь я. — Какую еще правду? Ведь ничего не было! Маша, поверь, между нами ничего не было!

— Не ври, — говорит Маша и берет веник наперевес, как винтовку. — Она назвала тебя «милый»! Я слышала!

— Глупости, — продолжаю выкручиваться я. — Глупости! Я не знаю ее и знать не хочу! Это ошибка. Неужели ты можешь поверить, Маша, что я тебя когда-нибудь оставлю? Она сейчас уйдет. Правильно, Изабелла?

— Да, — говорит Изабелла грустно. — Я уйду. Навсегда… У тебя был единственный шанс в жизни, но ты его потерял…

Она спрыгивает с балкона, планирует на своих ресницах и гордой походкой идет по улице.

Маша садится на стул и плачет. Мне становится ее жалко, и я глажу ее по голове. Ведь еще неизвестно, умеет ли Изабелла так вкусно готовить борщ и так крепко пришивать пуговицы, как моя жена!..

МАРИАННА

Когда все собрались в кабинете директора, Геннадий Венедиктович сказал:

— Товарищи! Сегодня нам надо обсудить вопрос большой важности. Всем, разумеется, известно, что мы разработали технологию производства нового, высокопахучего мыла. Оно явится славным подарком нашему замечательному потребителю. Мы также придумали современное и, я бы даже сказал, броское наименование этого мыла — «Марианна». На обертке задумано поместить цветной фотоснимок женской головы, чтобы подняться в оформлении до лучших мировых образцов. Теперь остается одно: решить, чей же портрет мы можем для этой цели использовать?

Все задумались.

— Я предлагаю, — оказал Рейтузников, — сфотографировать популярную артистку театра и кино Марианну Вертинскую. Это создаст нашей продукции хорошую, здоровую рекламу и увеличит спрос.

— Правильно, правильно, — отозвалась Самсонова. — И имя как раз соответствует. Я — за!

— Все это так, — кашлянул Каруселин. — Но стоит ли на обертке нашего мыла помещать артистку, хотя и популярную? Неужто мы сами никого не найдем в собственном коллективе?

— Но у нас на фабрике не работает ни одна Марианна, — пожал плечами Рейтузников. — Мы справлялись в отделе кадров.

— Это не столь важно, — возразил Геннадий Венедиктович. — Я тоже считаю, что кандидатуру можно найти и среди нас. Какие будут соображения, товарищи?

— Давайте тогда изобразим Валю Ветлугину из второго цеха, — сказал Рейтузников. — Она очень красивая, на нее все мужчины заглядываются.

— А каковы ее производственные показатели? — спросил Каруселин.

— Не знаю. А при чем здесь это?

— Как это при чем?! Мы не можем печатать миллионными тиражами портрет отстающей работницы. Это же выйдет скандал!

— Показатели у Ветлугиной хорошие, — сказала Самсонова. — Но могли бы быть еще лучше.

— Вот видите! — обрадовался Каруселин. — Я же говорил! А ваша позиция, товарищ Рейтузников, мне вообще кажется подозрительной: то артистку предлагаете, то спрашиваете, «при чем здесь показатели?». Чего вы добиваетесь? Компрометации фабрики?

— Но позвольте! — взорвался Рейтузников, — Мы веда сейчас обсуждаем не кандидатуру для Доски почета! Если уж на то пошло, я скажу, что потребителю глубоко безразлично, изображена на его покупке передовая работница или нет. Все равно он обертку выбросит.

— Выбросит?! — так и подпрыгнул Каруселин. — Вы слышали, что он оказал?! Я предлагаю обсудить поведение Рейтузникова на специальном заседании.

— Подождите, товарищи, — вмешался Геннадий Венедиктович. — Сейчас не об этом речь.

— Вот именно, — кивнула Самсонова. — Поэтому я предлагаю поместить на мыле портрет нашего уважаемого директора, Геннадия Венедиктовича.

Все сразу замолчали.

— Он по всем статьям подходит, — продолжала Самсонова, — общественник, передовой человек, имеет жену с двумя детьми. Лучшей кандидатуры нам не придумать!

— Но ведь директор — мужчина, — тихо сказал Рейтузников.

— Ну и что? — спросила Самсонова.

— А мыло называется «Марианна». Все задумались.

— А давайте назовем мыло «Геннадий Венедиктович»? — предложил Каруселин. — Поместим красочный снимок: директор в рабочем кабинете, за столом, на фоне графика роста фабрики. И на обратной стороне обертки напечатаем его автобиографию. По-моему, очень дельное предложение.

Геннадий Венедиктович встал и, потупив глаза, ответил:

— Спасибо, товарищи. Я всегда знал, что в трудную минуту на вас можно опереться. Своим дальнейшим трудом я постараюсь оправдать ту высокую честь, которую вы мне оказали!

Все дружно зааплодировали…

Однако министерство посчитало заявку фабрики несколько нескромной и переименовало «Геннадия Венедиктовича» просто в «Гену» — с изображением одноименного крокодила на красочной обертке.

ПЕРЕПИСКА

Цезарю Каю Юлию

Брута Марко. Юния

Заявление

Убедительно прошу Вас снизойти и разобраться.

Дело в том, что моя семья вот уже девять лет вынуждена проживать в проходной комнате. Как известно, я занимаю большой пост, устаю на службе, но не имею возможности отдохнуть дома. Это же относится к моей жене (она работает в Римском управлении искусств) и к моей взрослой дочери, которая готовится к поступлению в Школу будущих матрон.

Прошу поспособствовать в предоставлении мне отдельной квартиры.

Брут М. Ю.

* * *

Бруту М. Ю. из канцелярии Цезаря К. Ю.

Настоящим уведомляем, что Ваше заявление поступило в Отдел жалоб за № 185694. При запросах ссылаться на него.

* * *

В Отдел жалоб канцелярии Цезаря К. Ю.

Брута М. Ю.

Запрос

Прошел уже год с того времени, как к вам поступило мое заявление за № 186694, но до сих пор я не получил ответа.

Прошу разобраться.

* * *

Бруту М.Ю.

из Отдела жалоб канцелярии Цезаря К.Ю.

Настоящим уведомляем, что Ваше заявление за № 185694 поступило в Римское объединение по жилищным вопросам.

* * *

В Римское объединение по жилищным вопросам

Брута М. Ю.

Запрос

Три месяца тому назад к вам поступило мое заявление за № 185694. Почему до сих пор нет решения?

* * *

Бруту М. Ю.

из Римского объединения по жилищным вопросам

Настоящим уведомляем, что Ваше заявление за № 185694 будет рассматриваться на заседании местного консульства.

* * *