которыя сразились бы в другом месте с большею пользою! (...)

ПИСЬМО ВТОРОЕ

(...) 17-го августа прибыл в Царево-Займище новой главнокомандующий к[нязь] Кутузов и приездом своим возвысил дух в армии, видимо у падший от беспрерывных и безполезных пожертвований жизни и покоя в течение двухмесячного действия. Все чины явно оскорблялись хотя неизбежному, но столь продолжительному отступлению без генерального сражения, все его требовали... и может быть светлейший неосторожно пожертвовал пользою общею для угождения великодушному желанию гордых воинов! Он бросил взор на Бородинские равнины и определил их театром наижесточайшей и кровопролитнейшей битвы в летописях вселенной. (...)

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

(...) Итак покамест Наполеон находился в Москве, армия наша в укрепленном лагере при Тарутине, усиливаясь многочисленною милицию, прибывающими из резервов и депо свежими войсками и с Дону доброконными полками, в избытке всех жизненных и военных потребностей, коих транспорты покрывали Тульскую и Калужскую дорогу до глубины Малороссии, готовилась к великим предприятиям. (...)

6-го числа октября Мюрат был атакован при реке Чернишне. Атака ведена была на левой фланг и тыл неприятеля десятью казацкими полками и 20-м егерским полком под командою ген[ерала] г[рафа] Орлова-Денисова, с подкреплением трех легких кавалерийских гвардейских полков и одного драгунского под начальством генерала барона Меллера-Закомельского. 2-й, 3-й и 4-й пехотные корпуса боковым движением вправо усиливали натиск Орлова и Меллера. План атаки был превосходен! Естьли бы в последующих повелениях было более точности, тогда Мюрат и авангард его погибли бы несомненно! При всем том, он отступил не без урона, оставя 1000 человек пленными, 38 орудий, большой парк, весь обоз авангарда и свой собственной.

Успех сей пробудил Наполеона, представя ему меру силы и духа русской армии. (...)

Генерал Дорохов, занимавший Боровск, 9-го числа уведомил о усилении неприятельскаго 4-го корпуса в Фоминском, но полагал в рапорте своем, что корпус сей ни к чему более не назначен как для сделания связи авангарда французской армии с Большою Смоленскою дорогою?! Вследствие чего 6-й корпус (Докторова) определен был согласно с отрядом Дорохова нечаянно напасть на французской корпус и принудить его к отступлению. Неутомимый Сеславин открыл как силы, так и настоящее направление неприятеля, и немедленно уведомил о сем Докторова, находившагося в селении Аристове на марше к Боровску, но покамест дошло о сем донесение до главной квартиры, Наполеон занял Боровск. Положение наше было критическое! Малейшая медленность отверзала бездны нещастия! Оставался один пункт - Малой Ярославсц; судьба России, французской армии и, может быть, Европы решалась его обладанием. Ген[ерал] Ермолов, находившийся в качестве начальника Главного штаба 1-й армии при Докторове, предложил ему пути к Малому Ярославцу. Докторов колебался. Ермолов взял на себя ответственность и повел корпус форсированно к сему городу, но, прибывши к нему в ночь на 12-е число, нашел его хотя слабо, но уже занятым неприятелем. В 5 часов завязалось дело, которое с приближением обеих воюющих армий сделалось весьма значительным. Бонапарте подвинул в огонь весь 4-й корпус (вице-короля), поддерживая его 5-ю и 3-ю дивизиею 1-го корпуса. С нашей стороны подкрепили Докторова 7-м и 8-м корпусом. Битва усилилась: город был занимаем и уступаем семь раз сряду, до самой полночи, и, наконец, остался в руках неприятеля. (...)

По всем расщетам пункт Мало-Ярославца совершал приговор одной из двух армий, не взирая на то, по общему удивлению, 14-го числа оба великие предводители перенесли назад главные свои квартиры! Наполеон, оставя вовсе Мало-Ярославец, отошел в Боровск, а светлейший в с[сло] Гончарове, повелев двум казацким отрядам нс терять из виду неприятеля, и поспешнее доносить о его движении. (...)

Неприятель после Мало-Ярославца нигде уже не воспрещал нашему движению, а поспешно следовал по опустошенному им пути к Смоленску. Окруженный партизанами и легкими отрядами, ни денно, ни ночно не имея спокойствия, лишаясь в следовании своем парков, орудий и обозов, и теряя великое число пленными, усталыми, бродягами и убитыми, он таким образом прибыл к с[слу] Федоровскому, что перед Вязьмою, где 22-го числа был атакован всеми преследующими его отрядами, подкрепленными авангардом армии. (...)

Прибывши 28-го числа в Смоленск, он оставил город сей 1-го ноября, и 3-го занял гвардиею г[ород] Красный, неотступно тревожанный на пути своем партизанами, действовавшими в промежутках колонн и отбивавшими обозы, орудии и целыя взводы пехоты. 4-го числа армия наша расположилась на ночлег не доходя 5-ти верст до Краснова, близ большой дороги. 5-го числа она двинулась на поражение неприятеля. (...)

Авангард г[енерала] Милорадовича, состоявший из 2-го и 7-го корпусов и 2-го кавалерийского, находясь при большой дороге у селения Мерлина, допустил приближение корпуса Давуста к Красному, куда в то время двинулся 3-й корпус и 2-я кирасирская дивизия. Неприятель остановился и приготовился к бою, но стремление войск наших столько было дружно и решительно, что Давуст принужденным нашелся предпринять отступление, которое потом обратилось в бегство. (...) Еще корпус ф(ельдмаршала) Нея оставался в Смоленске и только 5-го числа утром долженствовал оставить город сей, вследствие чего г[енерал] Милорадович получил в подкрепление 8-й корпус и повеление, занявши селение Чернышню и Сырокоренье, ожидать неприятеля; прочие же войска обратились в преследование за главными силами Наполеона, следующими поспешно в Оршу. 6-го числа около трех часов пополудни казаки открыли неприятеля, приближавшегося к нашей позиции с твердым намерением пробиться сквозь оную. Отпор был жестокой и соразмерен нападению. Два раза маршал Ней возобновлял атаку и два раза в расстройстве оставлял поле сражения! Но, наконец, общий натиск кавалерии и пехоты нашей довершил поражение французов, большая часть их положила оружие, но маршал с остальными войсками перешел Днепр при Сырокореньи и успел чрез несколько дней соединиться с Бонапартом! Число пленных простиралось до 100 офицеров, 12000 рядовых и 27 орудии. Естьли б атаман Платов, следующий чрез Катань, успел в тот день прибыть против Сырокоренья, или село сие было бы занято Милорадовича войсками вследствие предписания, то, без изменения, и сам маршал не избегнул бы участи своего корпуса.

Однако атаман, отбивши у вице-короля еще 112 орудий под Смоленском и занявши город сей 5-го числа утром, оставил в нем 20-й егерский полк с сотнею казаков, и, отправя вслед за маршалом Неем генерала Денисова с двумя казачьими полками и 6-ю ескадронами драгун при