спасала мир.

Она ползала по лужайке перед школой, выполняя домашнее задание — на этот раз особенно напряжное.

— Ну зачем? Зачем? — бормотала она. — Зачем я сказала биологичке, что люблю фотографировать? — Она передразнила сипловатый гнусавый голос учительницы: — «Прекрасно, Тарани! Сделай снимки трех насекомых и опиши их».

— Фу! — передернула плечами Тарани и заговорила своим собственным голосом — негромким и гортанным: — Я ведь терпеть не могу насекомых!

Стиснув зубы от отвращения, девочка сняла с объектива защитный колпачок и поднесла к глазу окошко видоискателя. Затем медленно обвела взглядом лужайку. Теперь каждая травинка казалась величиной с саблю. И, конечно, среди этой зелени обнаружился громадный жучила.

Его антеннки шевелились, покачиваясь на свежем утреннем ветерке.

— Ой! — вскрикнула Тарани, быстро опустив фотоаппарат. — Кажется, пора снять увеличительный объектив. А то при таких размерах жуки еще противнее!

Она отвинтила съемный объектив — замечательное приспособление, которое подарил ей на последний день рождения папа. Чтобы выбрать этот подарок, папе, тонкому психологу, не пришлось долго размышлять. Он считал, что нет ничего важнее самовыражения, и хватался за каждую возможность вытащить Тарани из ее скорлупы. Особенно это заботило его с тех пор, как семья перебралась в Хитерфилд. Он думал так: чтобы разбить лед между тобой и другим человеком, нужно «приглядеться к нему поближе». А чтобы приглядеться поближе, нужен увеличительный объектив!

При этой мысли Тарани улыбнулась. Не мешало бы сказать папе, что у нее отлично получается заводить друзей и без фотоаппарата. Она и Вилл почувствовали друг в друге родство душ еще до того, как узнали о совместной миссии по спасению мира. И с другими Стражницами у нее тоже быстро установились дружба и взаимопонимание. Саму Тарани даже удивило, как легко это произошло. С Вилл ее объединяла застенчивость, но у остальных чародеек это качество отсутствовало…

«Вообще-то это естественно, мы такие же разные, как земля, вода, ветер и огонь», — тихонько хихикнув, подумала Тарани. Ирма, живчик и кокетка, в любом супермаркете чувствовала себя как дома, зато на уроке математики терялась. Корнелия, высокая и элегантная, отличалась серьезностью и уравновешенностью. А миниатюрная веселая Хай Лин, казалось, и без крыльев порхала по жизни.

«И тем не менее, — размышляла Тарани, — мы все стали единым целым. Мы одна команда! Эх, — подумала она, заменив объектив на тот, в котором жуки казались не такими огромными, — если бы я только могла попросить девчонок помочь мне с этим заданием!..»

Скривив губы от отвращения, Тарани снова посмотрела в видоискатель. И снова ахнула. Только на этот раз не от омерзения! Она случайно наткнулась на единственное непротивное насекомое в природе — бабочку! Та сидела на травинке и лениво колыхала переливающимися голубыми крылышками.

— Ура! Вот повезло! — с радостной улыбкой прошептала Тарани. Она осторожно проползла на локтях вперед, ища ракурс получше.

— Посиди спокойно, красавица, — пробормотала девочка, подкручивая фокусное колесико объектива. Отличный снимок был уже почти у нее в кармане! — Не двигайся! — снова прошептала Тарани нежному насекомому. — Не шевели крылышками и…

Палец Тарани уже приближался к кнопке, когда бабочка вдруг упорхнула! Вместо нее на траву с громким «топ» опустился большой грязный красный объект.

Девочка поняла, что смотрит через объектив на очень здоровую и очень вонючую красную кроссовку. Такая уродливая поношенная обувь могла принадлежать только… мальчишке.

Тарани поморщилась и перевела взгляд вверх. Сначала она увидела темный растянутый носок, потом пару костлявых коленок и мешковатые коричневые шорты. Наконец взгляд ее наткнулся на тонкогубую ухмылочку…

— Урия! — воскликнула Тарани.

«Тьфу, — раздраженно подумала она, — не одно, так другое. Если на тебя не выпрыгнет из портала синий монстр, то обязательно заявится этот мерзкий носатый Урия!»

Урия считался главарем изгоев — хулиганов и оболтусов, которые никак не желали вписываться в общую массу учеников Шеффилдской школы. Это были задиры, которые терроризировали обычных ребят и уважали только таких же недоумков, как они сами.

Однако Урия был нетипичным изгоем — он не уважал никого. И третировал всех: школьников, малышей, беззащитных животных… и даже членов своей собственной шайки! Тарани как-то раз наблюдала за Урией и убедилась, что он обращается со своими приятелями как тюремный надзиратель. Здоровенный амбал Лорент с волосами, подстриженными ежиком, и толстый неуклюжий Курт подобострастно ловили каждое его слово. Это выглядело жалко!

А вот Найджел, четвертый член шайки, не был похож на остальных. Он не обладал ни сальной угреватой кожей Урии, ни тупостью Курта и Лорента.

Больше того, когда Тарани в последний раз разглядывала Найджела, он показался ей почти совершенством! Его шелковистые каштановые волосы мягкими волнами спадали до подбородка, волевого и пока совершенно гладкого.

Но что особенно подкупало в Найджеле, так это его карие глаза. Они были добрыми и грустными, как у брошенного щенка.

«Впрочем, знаю я причину этой грусти, — подумала Тарани, глядя на Урию. — Недавно шайка вляпалась в серьезные неприятности».

Все произошло в тот день, когда Ирма отправилась в Хитерфилдский музей. Как это часто с ней случалось, самая общительная из чародеек тут же наткнулась на старого знакомого. Только на сей раз это был не какой-нибудь школьный приятель, а ящер из Меридиана! Это означало, что в музее открылся портал!

Пока Стражницы разбирались с новой прорехой в Сети, по городу поползли слухи, что в музее завелось чудовище. А Урия был охоч до слухов и сенсаций, как мышь до сыра. Он заставил своих парней залезть среди ночи в музей и устроить охоту на монстров.

Ребята, разумеется, напоролись на охрану. Их доставили в полицейский участок, где они предстали перед судьей Терезой Кук, которая по совместительству являлась мамой Тарани!

Мама приговорила членов шайки к трем месяцам общественных работ на благо того самого музея, в который они вломились. Вскоре после этого Тарани видела там Найджела в ярко-оранжевом комбинезоне подсобного рабочего.

Пока Найджел пылесосил скульптуры и подметал музейные полы, Тарани не раз ловила на себе его пристальный взгляд. Она до сих пор помнила возникшее тогда ощущение. Произведения искусства словно перестали для нее существовать. Уродливый комбинезон Найджела расплывался в кляксу. Тарани видела лишь карие глаза парня — такие красивые, и добрые, и… с