Станислав Лем
Матрас
I
— Дорогой доктор, — сказал я. — Вы не только мой личный врач, но и друг
семьи. Проблема, которую я вам хочу доверить, наверняка не относится к
медицине, но я нахожусь в таком положении, что уже никому не доверяю,
кроме вас.
Доктор Гордон, психиатр, пыхтел своей трубкой, глядя на меня с таким
выражением, будто сдерживает снисходительную улыбку. У меня пронеслось в
голове: возможно, он думает, что со мной происходит то же самое, что
произошло с моим отцом, но в любом случае я должен был говорить дальше.
— Кроме того, — добавил я несколько суше, — вас обязывает врачебная
тайна, подобная тайне исповеди. Дело в том — вы внимательно меня
слушаете? — что за меня уже взялись. Меня «заказали», как это называют в
прессе и на телевидении. У меня нет стопроцентной уверенности, но…
— Подождите, — сказал Гордон. Он методично вытряхивал пепел из трубки в
серебряную пепельницу с тремя амурами. — Сначала расскажите мне об этом
«заказе». Я предполагаю, что речь идет об угрозе личной безопасности,
что вас хотят похитить, да?
— Естественно. Уже произошло столько похожих случаев. У меня есть «New
York Times» за понедельник. На примере Билла Харкнера они подробно
описывают способ, которым Троянка с ребенкомпроисходит «похищение в
виртуальную реальность». Я его даже знал, мы ходили в один колледж. Вы
это читали, не так ли?
— Только просмотрел. Знаете, в конце концов это не имеет отношения к
моей специальности. Использование современной техники во вред уже так
распространено и разнообразно, что никто в отдельности не может быть
экспертом в каждом вопросе. Но продолжайте. Вы можете, — он слегка
улыбнулся, — быть уверены, что то, что вы говорите в моем кабинете,
долетает исключительно до моих ушей…
— Значит, в любом случае, вы знаете, что похищение Билла только случайно
не закончилось его смертью?
— Знаю, конечно. Просто отключилось электричество в том районе города, в
котором его держали на чердаке, и он пробудился, то есть
сориентировался, кто он на самом деле и что было только иллюзией,
вызванной фантоматизацией. И что? Вы думаете, что и на вас нападают? На
каком основании?
Я не был до конца уверен, относится ли Гордон к моему беспокойству с
полной серьезностью. Может, он желал бы, чтобы я просто предавался
иллюзиям, типичным для его специальности? Но так или иначе, я уже
слишком далеко зашел и должен был говорить дальше.
— Это так, — сказал я. — Еще пять лет назад вся эта история с
инвестициями в «виртуальную технику» или там «реальность» казалась мне
несерьезной. Так вот, когда всеобщим помешательством были йо-йо, я не
захотел стать совладельцем Visionary Machines, хотя мои брокеры
уговаривали меня, чтобы я приобрел, по крайней мере, двадцать процентов
акций. Но я не верил. Зато сразу про себя подумал, что так же, как
возникло computer crime, возникнет, в свою очередь, и virtuality
crime. И был прав, но вы же, наверное, понимаете, что человек с моим
положением в обществе, уважаемый и так далее, не будет заниматься
чем-либо, что дает в первую очередь пищу для журналистов и авторов
триллеров?
— Все это вы не обязаны были мне говорить, — заметил Гордон. Его трубка
погасла, он ковырялся в ней, что оставило у меня неприятный осадок,
потому что я ожидал большей концентрации внимания на моих словах. В
конце концов, я не был обычным человеком, просто пациентом Гордона: он
всегда достаточно уважал меня, чтобы его квартальные счета достигали
рекордной величины.
— Допустим, — продолжал я. — В любом случае, я прав в своих ожиданиях,
что, когда качество виртуальной реальности сравняется с качеством
настоящего мира, когда все труднее станет отличать эти фантоматические
иллюзии от обычной действительности, дело приобретет отвратительный вид…
и развитие.
— Знаю. — После определенных усилий Гордону удалось зажечь трубку. —
Знаю. Эти так называемые похищения стали систематическими благодаря
появлению определенной мотивации. Так называемое «похищение» основано,
собственного говоря, только на том, что человека «отсоединяют» всеми
чувствами от мира и «подключают» к компьютеру, который мир
имитирует. Но, дорогой мой, собственно, вы должны по этому вопросу
обратиться или к хорошим юристам, а их у вас достаточно, или к
инженерам-фантоматикам. Психиатру здесь делать нечего…
— Меня удивляет, что вы так говорите, — сказал я, — ведь все дело в том,
КАК человек, которому кажется, что его поместили в электронную фикцию,
может убедиться, что с ним происходит НА САМОМ ДЕЛЕ. Находится ли он
наяву или в каком-то кафтане электронной опасности…
— Знаете что? — Трубка, шипя, опять погасла. — Может, мы перестанем
ходить вокруг да около и подойдем к самой сути? КТО вас заказал? ЗАЧЕМ,
по вашему мнению, они хотят сделать то, что мы называем сенсорной
деривацией и реституцией под влиянием симуляционной программы? Откуда
взялись ваши опасения и подозрения?
— Оттуда, что Билл, как и я, был пайщиком IBV Machines и наши доли были
соизмеримы, а кроме того, лица… скажем так: «лица, которые могут
рассчитывать на наследство», — окружали и окружают каждого из нас…
— Вы подозреваете кого-то из семьи?
— Доктор, вы врач, а не юрист. Если бы у меня были более обоснованные
подозрения, я бы обратился через кого-либо из моей охраны к частным
детективам. Никого конкретно я не подозреваю и предпочитаю об этом не
говорить. Речь просто идет о том, что Билла похитили неизвестно как, при
каких обстоятельствах, что ему надели на череп какой-то шлем с
электродами, что его положили в углу какого-то чердака и что он там
лежал две недели, абсолютно без еды, хотя ему казалось, что он
объедается в лучших ресторанах и что его окружают какие-то одалиски и
нимфы. У него всегда была слабость к девушкам легкого поведения и
тяжелого веса, но я не это хотел сказать. Когда этот ток пропал, ему
удалось выбраться, он потерял около двадцати килограммов веса и едва
дополз до телефона. Кто за этим стоял, он не знает, или говорит, что не
знает, но я догадываюсь. Речь шла о том, что называется vacuum
iuris. Это мне мои юристы объяснили. Если нет закона, то нет и
преступления. Он бы там с
