меры по сворачиванию израильской части проекта. Искренне Ваши…"

Подонки! Какая там израильская часть: один я, папка с бланками и минус в банке "Леуми". Деньги наверняка зажали! Ха, реорганизация! Знаю я эти реорганизации — сам по три фирмы в год открывал и закрывал. Как жареным запахло — реорганизуешься. Вот и они… Там меня боялись. С моими связями и командой — я бы в шесть секунд их всех уделал. Сейчас-то осмелели. Что я отсюда могу? И в самом деле — что? Ехал я в Израиль вроде бы не на пустое место: и коллег по "совковому" бизнесу тут вполне достаточно, и протоколы о намерениях мы еще в Москве наподписывали в больших количествах. И деньги у меня были. По советским меркам — немалые. 50000 зеленых. Вроде — неплохие условия для старта. Но дела мои на Земле Обетованной как-то с первых минут не пошли. И язык я толком не освоил, и бизнес здесь совсем другой. Комсомольские связи в Израиле уже не работают. Да и 50000 эти — не деньги! Пойди, покрутись на таких условиях. А капитал все убывает и убывает. Еще бы! С такой женой, как Алка — ну на сколько хватит этих несчастных денег? Зато жена целый год была довольна. Жили как белые люди. Как там привыкли. Хорошая пара — молодой начинающий бизнесмен и красавица-жена при нем! На Алку-то еще в Союзе разные толстозадые заглядывались. Но она была при мне — я стоял прочно, покруче многих. Но бизнес у молодого и начинающего не получился, денежки быстро (не без ее, милой моей, помощи) улетучились. Ребром встал вопрос о трудоустройстве. Однако, работы гою^[26]-экономисту еврейское государство почему-то не приготовило. Из пентхауза в Рамат-Даниэль пришлось съехать… Вот и торчим теперь с красавицей-еврейкой в этих бараках. Алка психует и меня достает. Пошла трудиться ложкомойкой в какой-то центровой кабак — надеется подцепить там миллионера… Шлюха! Позавчера Доктор видел ее в серебристом "Вольво" возле "Рамады-Ренессанс"^[27]. Вернулась поздно, пьяная. На мои расспросы только гнусно ухмылялась. Потом, как удар промеж ушей: "Ты же не можешь даже прокормить нас — меня и Татку, бизнесмен хренов! Так не лезь в мои дела! Сама выберусь из этой грязи! И тебе на кусок хлеба хватит. А если тебе гордость не позволяет — загнись, деловой!.." Я замахнулся — но ударить не смог. Ее прекрасные серые, чуть навыкат, дерзкие глаза насмешливо смотрели на мою жалкую фигурку с занесенной для удара рукой. Смешная картинка, наверное, если смотреть со стороны — Отелло убивает изменницу. Убить-то ее я могу. А прокормить? Дать ей и нашей дочке нормальную жизнь — могу? Тогда я — мужчина. Бен-адам^[28], как тут говорят. Может быть, пора завязывать с попытками организовать свой легальный эсек^[29] и поискать контакт с ихними "неформалами"? В конце концов там мы не боялись идти на риск. И выигрывали. Покрупнее, чем на легальных операциях. Главное — продумывать все мелочи. Тогда — есть шанс. Дьявол, хватит хлопать ушами! Повезет — покажу этой падле, кто в доме хозяин. И семью сохраню. И Костика, паршивца, достану. Не повезет… Все равно — потери Алки с Таткой я не переживу. Чужой всем — как без них?..

Доктор (Григорий Краснянский, 32 лет, кардиохирург из Кишинева, женат, сыну 9 лет, в стране полтора года, живет в караванном поселке N):

— Ну и годик был! Ну и годик! Никогда в жизни я не пахал так много! Каждый день по 15–18 часов: иврит, вопросы по медицине и снова — иврит. Хорошую шутку они для нас приготовили — экзамен на врача. Кому экзамен? Мне, заведующему "Первой кардиологией" большой столичной больницы? Но это там, в той жизни. А здесь… Может быть, они и правы. Омнам^[30] (вот так штука, и в мысли уже иврит пролез!) с больными нужно говорить на одном языке. В этом я даже с прорумынскими "националами" был согласен. Да и лечат тут слегка иначе. Так что, уверен — этот год прошел не зря: ришайон^[31]в кармане, иврит в башке. Только что мне с него, с того ришайона? В "Адассе"^[32]тянут, из "Сороки"^[33] вообще ни ответа ни привета… "Совланут, леат-леат вэ ихье беседер…"^[34] — кодекс нашей олимовской жизни. Ладно, подожду. Хотя работать хочется — руки чешутся! Только Баську жалко: надрывается, бедная, на трех никайонах^[35], приходит усталая, разбитая — и садится заниматься с Данькой. "Не мешай папе, Данюша, папа занимается." Вот человек! Никогда бы там не подумал, что в этой изнеженной выпускнице музучилища окажется столько преданности и силы. Помочь бы ей хоть чем-то! Где подзаработать хоть агору^[36]лишнюю? На стройку, что-ли пойти? Тут, недалеко, строят гигантский кэньон^[37]. Арабы-кабланы^[38]каждый день вербуют у нас в поселке чернорабочих. Но руки, руки… Я же хирург, а не коновал черт возьми! После стройки — аорто-коронарное шунтирование? Абсурд! Помню, когда в "Совке" нас перед операциями гоняли на уборку территории, меня профессор Сырбу со скандалом ограждала от этого маразма: "У вас, Гриша, редкие руки!" Она, член Лондонского хирургического общества, комплиментов не делала никогда — знала, что говорила.

Где-то вы сейчас, профессор? Оперируете раненых на полях сражений за великие национальные идеи? Дай Б-г Вам вырваться из этого ада! Я — вырвался. И что? Да ничего. Сижу и не могу. Не могу купить Баське новые туфли, Даньке — велосипед. Не могу увезти их из этой липкой жары^[39]к морю, хоть на пару дней. Не могу… Могу ждать, беречь свои драгоценные руки, читать толстые медицинские книги (уже на трех языках!). Могу уже почти спокойно смотреть на покрасневшие от "Экономики"^[40]руки жены… Привык? Иногда мне хочется кого-нибудь убить! Забыть про клятву Гиппократа — и убить. Кого? Кто виноват, что я уже год сижу тут без дела? Что Баськиным пальцам уже не до фортепианных пассажей? На кого злость? На мир, на себя? Все, хватит душу травить! Вернемся к нашим баранам: "Новые методы лазерной хирургии склеротизированных тканей аорты по материалам…"

Израиль, караванный поселок N, июнь 199* года, эрев шаббат^[41]

За столом — четверо. Четверо молодых и здоровых мужчин, которых нелегкая олимовская жизнь столкнула и сблизила в этом забытом Б-гом и сильными мира сего караванном поселке. На столе — водка, джин, тоник, швепс. Эрев шаббат. Соф шавуа^[42]. Мужики молча надираются — расслабляются после тяжелой рабочей недели. Говорить не о чем — все уже сказано. Мальчишник. Бабы собрались у Ляльки — им еще интересно пережевывать свои немудреные "девические тайны". В углу "салона" бубнит на 21 канале огромный "Сони" — остатки былой роскоши: "Новости из Останкино". Обычный конец обычной недели. Так было неделю назад, месяц назад. Кажется — так было всегда.

— Вице-премьер правительства России заявил, что очередное повышение цен на энергоносители не