Но лозунг в воздухе витал.
И каждый зверь, какой бы цвет
Он не поддерживал в обед,
На завтрак, ленч или на ужин
С той мыслию был сладко дружен.
Момент ответственный настал: Осёл желанье не сдержал, Кролю копытом закатал, И тот, вспорхнув ушами, пал.
Проворно в тот же миг Хорёк Вскочил на спикерский пенёк, Развел бравурно-бодрый спич, Почти Владимир как Ильич.
И закрутилась потасовка, Почти без всякой подготовки.
Енота злой Шакал загрёб. Лосю таки досталось в лоб. Наверно, это был Кабан, Мечтавший Лосю дать щелбан.
Побит был даже Рыжий Лис, Хотя таился средь кулис. Контуженная Стрекоза О стекла билась, как гюрза, Хотя её никто совсем Не трогал. Не было зачем.
За хвост отдёрган Дикий Кот. И Попугай как патриот Квасной был квасом же облит.
Затоптан Дятел-троглодит, Поскольку лазил под столом, Искал, видать, там свой диплом. А может быть, пытался он Найти шпионский диктофон. Вещь подотчётная (ей-богу!), Ещё с зарплаты вычесть могут.
На Белок сыпались тычки, Шакалу разнесли очки. Без них сей резвый индивид Еще глупее стал на вид.
Повержен был ударом Свин. Сова, сглотнувши эфедрин, Без дополнительных насилий Свалилась на пол без усилий.
Осёл не в шутку бушевал, Лягался, матерно орал. Тут, как репейник, невпопад Шакал ему вцепился в зад, Но рад уже был отцепиться, Боясь, о что-нибудь разбиться, Поскольку бешенный Осёл Шакала бил о стол и пол, А у Шакала, как на зло, От страха челюсти свело.
Такая вышла ассамблея У спикера камер-лакея, С ударами и удушеньем Шей оппонентов с наслажденьем.
А в это время Винни-Пух Вылавливал из мёда мух, Был очень занят делом сим Важнейше-государственным. Сидел при этом отрешенно, Знать мухами завороженный Или Овцы слащавым бленьем, Медитативным песнопеньем.
Осёл шёл рьяно на рекорд: Любя молотобойный спорт, Став чемпионом знаменитым, Своим хвостом лупил, как битой, Хоть по мордАм, хоть по лицу. Иакал: «Дайте мне Овцу!»
Овца ж, почувствовав в наитье, Что ассамблея мордобитьем Закончится, умчалась гнусно В страну непуганого Скунса, Где изгнанный, но всемогущий Жил шеф её, но предыдущий.
Когда-нибудь стихает всё, Чтоб не случалось в мире сём. И этой заварушки соль В конце концов сошла на ноль.
Всё потихоньку затихало. Зверьё с поляны отползало, Наркомы, депутаты рьяно Свои зализывали раны, От возбуждения трясясь, Захлёбываясь и давясь. От крови тужилась багряно Вся ассамблейная поляна.
Вмиг по всему Тарам-Параму Чредой помчались телеграммы С призывами врага душить, Топтать, ломать, громить, крушить, Разламывать и розрушать, В ответ бесчинства совершать.
Теперь сей казус с ассамблеей Казался просто ахинеей, Пустой, невинной, глупой стычкой, Затеянной тупой кумычкой.
Война уже пошла всерьёз: С пусканиями под откос; С минированием мостов, Полянок, пролесков, кустов; С зачистками соседских рощ; С проверками и в ночь и в дождь; С сраженьями - вот лиходеи! - За веру, Пуха и идею. Шли брат на брата, внук на деда. Кому нужней была победа? Каков был лучше цвет квасной: ОрАнж иль бело-голубой?
От ветхости и от войны Разлезлись все-таки штаны Тарам-Парамовской страны. Дни леса были сочтены.
Но это Пуху не потеря, Что затаились в норах звери. Мол, вера у него живёт, Что всё же он портки зашьёт. Такой, уверенный в себе Новоявленный кутюрье. Ещё не чувствовал мозоль Наш голый, глупенький король.
Когда опилки в голове, Ум с ними точно не в родстве.
ВМЕСТО ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ N-1. ОТСТУПЛЕНИЕ, В КОТОРОМ УЧЁНЫЙ КОТ ТОСКУЕТ И РАЗМЫШЛЯЕТ О БРЕННОСТИ БЫТИЯ ПОЭТА В МОМЕНТЫ ТВОРЧЕСКОГО ЗАСТОЯ
Опять печален Кот Учёный И ходом сказки удручён. Вновь вспоминая дуб зелёный, Вздыхает и тоскует он: «Ну где вы, нежные русалки, Царевны, Серые ВолкИ? Без вас мои потуги жалки, Никчемны, глупы и горьки.
Любая сказка, что вещает Мой опаленный водкой рот, В итоге общем получает Весьма трагический исход.
Мне отказаться бы от водки И перейти к питью вина. Возможно, разум от чахотки Тоски очистится сполна.
Ещё б какой придумать способ, Чтоб угнетенность разогнать. Допустим, песню безголосо Назло соседям проорать. Устроить необычный шопинг, Базарных бабок развести На сливки - мой душевный допинг. И с тем к Парнасу приползти…»
Кот облизал в мечтанье лапу, Глаза свои под лоб загнал. Как будто в руки эскулапа Он неожиданно попал. Ход мыслей стал поинтересней И закрутился побыстрей. Как будто бы мотивчик песни Напевней стал и веселей.
«А может быть, ввести героя Мне в свой трагический рассказ. Пусть он (герой) к чертям разроет Тарам-Парамский метастаз.
Но как его разрыть, когда он, Тот метастаз, разросся так, Что всё в Тарам-Параме в даун Ушло навек и натощак», -
Хотя Кота слегка качнуло В депрессионный водоём, Идея эта всколыхнула Болото, замершее в нём.
«Но я ведь все же Кот Учёный, Не мне в депрессию впадать. Что ж, решено - герой смышлёный Придет Тарам-Парам гонять!»
ГЛАВА N, В КОТОРОЙ ПРИХОДИТ КРИСТОФЕР РОБИН И РАЗГОНЯЕТ ВЕСЬ ТАРАМ-ПАРАМСКИЙ ПОЛИТДУРДОМ К ЯПОНСКОЙ МАТЕРИ
- А как же я? - грустно сказал Винни-Пух. - Значит, я не буду полезным? - Не огорчайся, Пух, - поспешил утешить его великодушный Пятачок. - Может быть, как-нибудь в другой раз…
Известный парень КристофЕр (КристОфер, КрИстофер) - манер, С каким то имя ударять Мы не успели разузнать У Милна или Заходера. Вот потому-то КристофЕра Мы будем вольно называть - Как то сумеет подсказать Текущий стихотворный ритм. Таким наш будет алгоритм.
Итак, доволен и не злобен, Явился КрИстофер вдруг Робин. И видит этакий бедлам!
Он, не поверивши глазам, Довольство растерял к чертям, Увидев, что в Тарам-Парам Устроило на посрамленье Цветное звероразделенье.
Чернела жжёная стерня Там, где огнём прошла грызня, Дымились редкие кусты От слов обидных кислоты, Лес превратился в
Момент ответственный настал: Осёл желанье не сдержал, Кролю копытом закатал, И тот, вспорхнув ушами, пал.
Проворно в тот же миг Хорёк Вскочил на спикерский пенёк, Развел бравурно-бодрый спич, Почти Владимир как Ильич.
И закрутилась потасовка, Почти без всякой подготовки.
Енота злой Шакал загрёб. Лосю таки досталось в лоб. Наверно, это был Кабан, Мечтавший Лосю дать щелбан.
Побит был даже Рыжий Лис, Хотя таился средь кулис. Контуженная Стрекоза О стекла билась, как гюрза, Хотя её никто совсем Не трогал. Не было зачем.
За хвост отдёрган Дикий Кот. И Попугай как патриот Квасной был квасом же облит.
Затоптан Дятел-троглодит, Поскольку лазил под столом, Искал, видать, там свой диплом. А может быть, пытался он Найти шпионский диктофон. Вещь подотчётная (ей-богу!), Ещё с зарплаты вычесть могут.
На Белок сыпались тычки, Шакалу разнесли очки. Без них сей резвый индивид Еще глупее стал на вид.
Повержен был ударом Свин. Сова, сглотнувши эфедрин, Без дополнительных насилий Свалилась на пол без усилий.
Осёл не в шутку бушевал, Лягался, матерно орал. Тут, как репейник, невпопад Шакал ему вцепился в зад, Но рад уже был отцепиться, Боясь, о что-нибудь разбиться, Поскольку бешенный Осёл Шакала бил о стол и пол, А у Шакала, как на зло, От страха челюсти свело.
Такая вышла ассамблея У спикера камер-лакея, С ударами и удушеньем Шей оппонентов с наслажденьем.
А в это время Винни-Пух Вылавливал из мёда мух, Был очень занят делом сим Важнейше-государственным. Сидел при этом отрешенно, Знать мухами завороженный Или Овцы слащавым бленьем, Медитативным песнопеньем.
Осёл шёл рьяно на рекорд: Любя молотобойный спорт, Став чемпионом знаменитым, Своим хвостом лупил, как битой, Хоть по мордАм, хоть по лицу. Иакал: «Дайте мне Овцу!»
Овца ж, почувствовав в наитье, Что ассамблея мордобитьем Закончится, умчалась гнусно В страну непуганого Скунса, Где изгнанный, но всемогущий Жил шеф её, но предыдущий.
Когда-нибудь стихает всё, Чтоб не случалось в мире сём. И этой заварушки соль В конце концов сошла на ноль.
Всё потихоньку затихало. Зверьё с поляны отползало, Наркомы, депутаты рьяно Свои зализывали раны, От возбуждения трясясь, Захлёбываясь и давясь. От крови тужилась багряно Вся ассамблейная поляна.
Вмиг по всему Тарам-Параму Чредой помчались телеграммы С призывами врага душить, Топтать, ломать, громить, крушить, Разламывать и розрушать, В ответ бесчинства совершать.
Теперь сей казус с ассамблеей Казался просто ахинеей, Пустой, невинной, глупой стычкой, Затеянной тупой кумычкой.
Война уже пошла всерьёз: С пусканиями под откос; С минированием мостов, Полянок, пролесков, кустов; С зачистками соседских рощ; С проверками и в ночь и в дождь; С сраженьями - вот лиходеи! - За веру, Пуха и идею. Шли брат на брата, внук на деда. Кому нужней была победа? Каков был лучше цвет квасной: ОрАнж иль бело-голубой?
От ветхости и от войны Разлезлись все-таки штаны Тарам-Парамовской страны. Дни леса были сочтены.
Но это Пуху не потеря, Что затаились в норах звери. Мол, вера у него живёт, Что всё же он портки зашьёт. Такой, уверенный в себе Новоявленный кутюрье. Ещё не чувствовал мозоль Наш голый, глупенький король.
Когда опилки в голове, Ум с ними точно не в родстве.
ВМЕСТО ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ N-1. ОТСТУПЛЕНИЕ
ВМЕСТО ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ N-1. ОТСТУПЛЕНИЕ, В КОТОРОМ УЧЁНЫЙ КОТ ТОСКУЕТ И РАЗМЫШЛЯЕТ О БРЕННОСТИ БЫТИЯ ПОЭТА В МОМЕНТЫ ТВОРЧЕСКОГО ЗАСТОЯ
Опять печален Кот Учёный И ходом сказки удручён. Вновь вспоминая дуб зелёный, Вздыхает и тоскует он: «Ну где вы, нежные русалки, Царевны, Серые ВолкИ? Без вас мои потуги жалки, Никчемны, глупы и горьки.
Любая сказка, что вещает Мой опаленный водкой рот, В итоге общем получает Весьма трагический исход.
Мне отказаться бы от водки И перейти к питью вина. Возможно, разум от чахотки Тоски очистится сполна.
Ещё б какой придумать способ, Чтоб угнетенность разогнать. Допустим, песню безголосо Назло соседям проорать. Устроить необычный шопинг, Базарных бабок развести На сливки - мой душевный допинг. И с тем к Парнасу приползти…»
Кот облизал в мечтанье лапу, Глаза свои под лоб загнал. Как будто в руки эскулапа Он неожиданно попал. Ход мыслей стал поинтересней И закрутился побыстрей. Как будто бы мотивчик песни Напевней стал и веселей.
«А может быть, ввести героя Мне в свой трагический рассказ. Пусть он (герой) к чертям разроет Тарам-Парамский метастаз.
Но как его разрыть, когда он, Тот метастаз, разросся так, Что всё в Тарам-Параме в даун Ушло навек и натощак», -
Хотя Кота слегка качнуло В депрессионный водоём, Идея эта всколыхнула Болото, замершее в нём.
«Но я ведь все же Кот Учёный, Не мне в депрессию впадать. Что ж, решено - герой смышлёный Придет Тарам-Парам гонять!»
ГЛАВА N
ГЛАВА N, В КОТОРОЙ ПРИХОДИТ КРИСТОФЕР РОБИН И РАЗГОНЯЕТ ВЕСЬ ТАРАМ-ПАРАМСКИЙ ПОЛИТДУРДОМ К ЯПОНСКОЙ МАТЕРИ
- А как же я? - грустно сказал Винни-Пух. - Значит, я не буду полезным? - Не огорчайся, Пух, - поспешил утешить его великодушный Пятачок. - Может быть, как-нибудь в другой раз…
Известный парень КристофЕр (КристОфер, КрИстофер) - манер, С каким то имя ударять Мы не успели разузнать У Милна или Заходера. Вот потому-то КристофЕра Мы будем вольно называть - Как то сумеет подсказать Текущий стихотворный ритм. Таким наш будет алгоритм.
Итак, доволен и не злобен, Явился КрИстофер вдруг Робин. И видит этакий бедлам!
Он, не поверивши глазам, Довольство растерял к чертям, Увидев, что в Тарам-Парам Устроило на посрамленье Цветное звероразделенье.
Чернела жжёная стерня Там, где огнём прошла грызня, Дымились редкие кусты От слов обидных кислоты, Лес превратился в
