можно было награждать медалью за патриотизм, но почему-то Владу стало от этого совсем худо. Чисто по наитию, вспомнив сегодняшнего благообразного начальника (Влад даже пытался рассмотреть, не светится ли у него в сумерках кабинета нимб над головой) и улыбчивых прохожих, он спросил:

— Ты давно этот чип носишь?

— Нет недавно, три дня всего. Но, послушай, это такая штука! — завелась с пол-оборота девушка, набрав побольше воздуха в грудь, чтобы на одном дыхании выложить ему все прелести прогресса.

— Я же говорил, погоди пока покупать! — чуть не с отчаянием воскликнул Влад и, подскочив к ней, одним движением смахнул ее кудри с левого плеча и ловко отстегнул клипсу с батареей и антенной одновременно. Тоненький, микронный проводок, связывающий клипсу с самим чипом в ухе беспомощно лопнул. А Надя, не успев ничего сообразить, замерла, постояла, растерянно оглядываясь по сторонам, и сползла по стенке спиной, сжавшись в клубок и уткнувшись в колени. Влад, понимая, что с его девушкой творится что-то нехорошее, взял ее легкое тело в охапку и отнес ее на кровать. Его сердце сжалось от нежности к плачущей, уткнувшейся в его плечо девушке, а терпкий запах духов, исходящий от ее разметавшихся локонов, только усугубил это чувство. Положив ее на кровать, он присел рядом и смотрел, как она, свернувшись калачиком, молча мочит подушку слезами. Он попытался расспросить, отчего ей так грустно, но, поняв, что вразумительного ответа не добьется, просто лег рядом, крепко ее обнял и гладил по волосам, нашептывая всякую околесицу. Постепенно поглаживания опускались все ниже по прекрасному и несчастному телу, сопение милого носика перешло в отрывистое дыхание и ласковые чмокания и все естественно закончилось уже под одеялом. Ну не мог Влад спокойно вылеживать рядом с таким милым его сердцу соблазном. Оказалось, что он интуитивно выбрал самую правильную терапию. Заведшаяся от его ласк Надя сумела сломать жестокую депрессию, в которую впал ее организм после выключения чипа. И хотя после взрыва любви ее опять начало затягивать в ту же трясину, Влад больше не давал ей туда скатываться, все время нашептывая, как им хорошо вместе. Спустя час такого лечения, Надюшка смогла осмысленно относиться к окружающей обстановке, и они постепенно выяснили, что с ней произошло, и от этого им обоим стало страшно. Великое счастье, что его подружка носила этот чип только три дня, а со времени оболванивания народа прошло только сутки. Но и за это время мозг успел привыкнуть к постоянной информационной опеке. Надя послушно, как перед батюшкой на исповеди, пыталась вспомнить все свои ощущения, а Влад старался вычленить из них рациональное зерно. Первый день она привыкала к ласковому, ненавязчивому соседу в голове, а на второй стала вовсю эксплуатировать послушного секретаря, помощника и тамаду в одном лице (вернее ухе), заставляя его читать книжки, составлять планы, и даже показывать кино через очки-проекторы. Она окунулась в море информации, в любой момент связываясь, с кем только хочет, и болтая сразу с несколькими подружками, находящимися в разных концах света. Вай-фай действительно создавал новый мобильный мир, смешивая реальность с виртуальностью. И это было здорово! Но со вчерашнего дня, произошло что-то неуловимое. Она вдруг как-то успокоилась, поняв, что все ее проблемы будут решены. Заботы, как-то сами собой показались неважными. В душе наступило умиротворение. И еще она почувствовала себя частичкой чего-то большого и прекрасного. Подумав, Надя нашла даже определение этому чувству — что-то вроде всепланетного разума или объединенного человеческого сознания. Когда Влад вырвал антенны и батареи чипа, она вдруг почувствовала неизъяснимую пустоту и тоску внутри себя. Ей даже захотелось покончить с собой. Но спасибо Владу — он быстро и эффективно пресек нарастание депрессии. И только спустя час она поняла, что он вернул ей ощущение личности — своего я.

— Так, — задумался Влад. — Похоже, что этот чип осуществил сам по себе то, о чем так долго мечтали создатели искусственного разума. Мне кажется, что вчера вы с ним поменялись местами. Не ты используешь его, как помощника, а он стал использовать твой организм, как источник недостающих искусственному разуму свойств — всю массу рецепторов, гормонов и прочей вегетатики, которая и определяет твой характер, желания, настроения, в общем — личность. Смотри, как выровнялся твой фон эндоморфинов и гормонов — ты стала само радушное спокойствие. А ведь их уровнем может управлять только мозг. А значит, подкоркой управлял чип.

— Но как же это произошло? — изумленно воскликнула Надя. — Ведь все было в порядке, миллиарды людей пользовались этой игрушкой!

— Ты задала самый правильный вопрос, на который у меня нет никакого ответа, — вздохнул Влад. — Да и все остальное, что я говорил только мои предположения.

— Но я знаю одно, — прошептала Надя. — Мне теперь страшно выходить на улицу. Ведь там большинство таких, какой была я.

— Тебе и не надо, — поспешил успокоить ее Влад. — Считай, что я в такой экзотической форме делаю тебе предложение. Я отзвонюсь твоим родичам по мобиле и скажу, что мы уехали за город, а у тебя барахлит чип. Надеюсь, что за сутки эта новая самоподдерживающаяся система не успеет организоваться настолько, чтобы вычислять диссидентов и начать наше преследование. И потом, у компьютерных программ не должно быть инстинкта самосохранения, а значит и врагов у них не должно быть! Он тогда не учел того, что программы использовали человеческую психику, полную таких инстинктов… …Они уже неделю с Игорьком, как организовали подпольную лабораторию в его старом гараже, в подвале большущего здания, забронировав и экранировав ее от всех возможных вай-фаев и блутуфов, и прозвав ее виварием — местом для подопытных, оболваненных компом жертв. Они разыгрывали на работах отсталых и трусливых чайников, боящихся вскипятить себе мозги синезубым излучением, как в микроволновке, открещивались на улице от назойливых чипоносцев — агитаторов за райскую жизнь. Прятались от родственников и прятали от них своих любимых, сумевших чудом уцелеть от этой заразы.

И все это время они почти тщетно пытались понять: что же произошло с вроде бы безобидной компьютерной штуковиной? Что подвигло маленькое электронное изделие на захват всего человечества? Ведь поняв причину, можно было надеяться и на победу над этой бедой. На их счастье новая компьютерная общность то ли не осознавала себя единым организмом, то ли просто не имела никаких целей и поэтому не вела себя агрессивно. Просто у нее было желание разрастаться, и это было возможно, при наличии жертв. Но