студентами, которую проводит его оксфордская исследовательская лаборатория и лаборатория в Норфолке. Возможно, у него испортилось настроение из-за отмены последней поездки, в результате чего и она лишилась возможности отдохнуть от Лайама. Уже почти можно сказать, что она без него отдыхает.
Салли пошла к столешнице, на которой выстроились в ряд глазурованные керамические горшочки с тщательно выписанными наклейками. Она не пьет ни кофе, ни чай, предпочитая заваривать травы. В деревне их можно выращивать самостоятельно. Летом срываются свежие листья и цветы в саду, заливаются кипятком и настаиваются. Наконец, она добавляет полную столовую ложку меда и наслаждается напитком. Летом же сушит сбор в воздушном шкафу, создает запас на зиму, хотя вкус и запах отличаются от свежих трав. Разумеется, надо знать, что делаешь, и тщательно отбирать только то, что годится для чая.
Лайам домашние чаи не одобряет. Впрочем, он не одобряет почти все, что делает жена.
Иногда ворчит: «Сама не знаешь, что пьешь!»
А она отвечает: «Нет, знаю. Знаю гораздо лучше, чем ты!»
Уезжая в Бамфорд на повременную работу, Салли берет с собой чай в термосе, оставляя Лайаму кофе. Вот и теперь она собралась приготовить напиток, когда вскипит чайник, а пока села за стол, вскрыла оба конверта. Как и ожидалось, в них оказались ранние рождественские поздравления. Она подумала, что надо не забыть купить сегодня открытки в Бамфорде. Потом занялась пакетом.
Обычная мягкая упаковка, на бланке написано печатными буквами «Касвелл». Слово «видео» тоже написано от руки. От кого, непонятно. Никаких намеков, кроме штемпеля центрального Лондона. Салли взяла пакет в руки, встряхнула на пробу. Оглянулась на засвистевший чайник, на мгновение застыла в нерешительности. Свист усилился. Она положила нераспечатанный пакет, встала, направилась к чайнику.
Бум!.. Позади ухнул взрыв вроде тех, что помнятся с детства, когда в непрочищенной топке камина вспыхивают угли. Первоначальное гортанное рычание сменилось триумфальным воем, словно какое-то животное вырвалось из загона на волю. Уши заложило. В спину ударил крепко сжатый кулак, швырнул вперед, головой на столешницу. В темной зимней кухне сверкнула яркая вспышка. Все это произошло одновременно, но каждая стадия воспринималась отдельно. С полки посыпались тарелки, в воздух полетели мелкие осколки, один попал в окно, зазвенело разбитое стекло, вываливаясь внутрь и наружу. Поднявшийся над столом дым застлал глаза, наполнил кухню вместе с едким запахом горящего пластика и мебельного лака.
Ошеломленная, на время полностью сбитая с толку, Салли лежала на столешнице, по-прежнему сжимая ручку электрического чайника. Он чудом устоял, она не обварилась кипятком. Запах гари усилился. Дым попал в легкие, Салли закашлялась, срыгнула, бросила чайник, зажала нос и рот обеими руками. Почему-то больше всего расстроилась, видя высыпавшиеся из горшочков сушеные травы. Один горшок скатился у нее на глазах, упал на пол, разбился на десятки черепков. Среди всего этого послышался голос мужа за кухонной дверью:
— Что ты там вытворяешь, черт побери? Меня когда-нибудь оставят в покое?
Салли выпрямилась, оглянулась, ухватившись за край столешницы. Струйка крови потекла по лбу, по носу, алые капли испачкали свитер. Сквозь дым она разглядела силуэт в дверях и машинально ответила на обвинение:
— Ничего не вытворяю.
— Что случилось? — Лайам направился к столу, вытянув перед собой руки.
Салли вернулась к жизни, оторвалась от столешницы и метнулась вперед:
— Нет! Не трогай!
Панический крик остановил его, он озадаченно уставился на сосновый стол.
— Пакет… — прохрипела она. — Пакет…
— Какой пакет?
В этом весь Лайам. Когда работает, вообще ничего больше не замечает. Впрочем, пожалуй, его можно простить, ибо от пакета мало что осталось. Вместо него на столе только жуткий зловещий опаленный круг.
В страхе и злости Салли утратила выдержку.
— Тот, в котором якобы было видео! Который я тебе показывала десять минут назад! Там никакое не видео, там бомба, понял? Экстремисты из движения в защиту животных прислали тебе бомбу! Те, которые в прошлом году вломились в лабораторию! Наверняка они…
Он открыл рот, собираясь, по ее твердому убеждению, сказать: «Чепуха!» — но не мог отрицать черный круг посреди стола, обрывки дымящейся бумаги, обломки пластика и провода, валявшиеся рядом.
Потом, кажется, вспомнил о ней.
— Ты цела?
— По-моему, да. Головой ударилась. — Салли осторожно прикоснулась ко лбу. — Мне страшно повезло. Я ведь собралась вскрыть пакет! Даже встряхнула, господи помилуй! Отошла, когда чайник вскипел. Иначе… — Она замолчала.
Лайам стоял с опущенными руками, мальчишеское лицо, благодаря которому он всегда выглядит моложе своих тридцати восьми лет, перекошено в изумленном недоверии.
— Не может быть, — выдавил он без всякой уверенности.
— Может! Отправитель мог тебя ослепить, навсегда изуродовать!.. Надо вызвать полицию.
ЛитВек: бестселлеры месяца
