степеней. В 1917–1918 годах шеф гражданского кабинета короля Вюртемберга и обер-гофмейстер двора. С 1919 года посланник в Константинополе, с 1921 года посол в Риме, а с октября 1930 по май 1932 года посол в Лондоне. Участвовал в работе Лондонской конференции. 2 июня 1932 года назначен имперским министром иностранных дел в кабинет фон Папена, эту должность сохранил и в правительстве Гитлера. С 1940 года группенфюрер СС.

Берлин, 8 ноября 1937 года

Около полудня к зданию рейхсканцелярии подкатил черный автомобиль, из которого вышли два эсэсовских генерала. Они практически плечо к плечу поднялись по ступеням подъезда и скрылись за дверями. В приемной рейхсканцлера их не заставили ждать, а сразу провели в кабинет. Прибывшие генералы были одними из самых влиятельных людей Германии: Генрих Гиммлер и Рейнгард Гейдрих.

Гитлер с дружеской улыбкой поприветствовал прибывших:

— Здравствуйте, господа. Прошу садиться, — и жестом пригласил их занять стоящие рядом с письменным столом стулья.

Когда генералы расселись, Гитлер заговорил тихим спокойным голосом:

— Вы, наверное, уже ознакомились с моей последней секретной директивой. В пятницу я обсуждал ее в этом кабинете с нашими доблестными командирами. Скажу вам честно, удовлетворения от этого разговора я не получил. От вас я надеюсь получить как понимание, так и огромную помощь. Таких людей, как Нейрат и Бломберг, республика испортила: они стали мягки, как бабы. Глядя на них, ни за что не скажешь, что это арийцы. Они полны сомнений и трусости, а значит, будут стараться искать причины, которые не дадут им выполнить то, что от них требуется. С вами мы еще недавно в прямом смысле кулаками прокладывали себе дорогу, и, думаю, вы еще не раскисли от спокойной жизни.

Но перейдем к делу, — продолжил фюрер, — Учитывая стоящие перед нами задачи, вы, конечно, понимаете, что мне потребуются подробнейшие данные обо всех европейских странах, и в первую очередь об Австрии и Чехословакии. Эти две страны раздираются внутренними противоречиями, и в обеих довольно сильна немецкая диаспора. Я должен знать, что там думает каждая домохозяйка, каждый полицейский, каждый школьный учитель. Я должен знать, на кого я там могу положиться и насколько я в них могу быть уверен. Вермахт мне, конечно же, предоставит свои разведданные, но эта лиса Канарис вполне может спеться с генералами и предоставит мне информацию, подобранную соответствующим образом. Вы руководите разведкой, которая подчинена только партии, и врать вы ни мне, ни партии не будете. У меня складывается впечатление, что сейчас мы сможем овладеть этими странами, не пролив ни одной капли немецкой крови. Я понимаю, что вся тяжесть выполнения этой задачи ляжет на вас, Рейнгард. Генриха я пригласил, чтобы он был в курсе дел и, если потребуется, оказал вам всяческую помощь. В обоих этих странах около пятнадцати миллионов немцев испытывают на себе пресс славянизации и чешское иго. Мы должны помочь им сбросить это иго, а они, в свою очередь, сделают все возможное, чтобы облегчить нашу задачу.

Даю вам десять дней, — теперь он пристально уставился на Гейдриха, — за это время разработайте план организации разведывательно-диверсионной сети в обеих этих странах. Активизируйте там вашу работу до предела. Не мне вас учить, что и как надо сделать. Не спускайте глаз с Англии, Франции и России, и хотя Франция погрязла в своих правительственных кризисах, у Англии слишком малочисленная сухопутная армия, а Россия вряд ли захочет поддерживать буржуазные государства, любая из них может вмешаться в развитие событий в любой момент.

И вот еще что. — Речь Гитлера замедлилась, он вынул из стаканчика на письменном столе карандаш и начал вертеть его в руках, — Я бы попросил вас повнимательней приглядеться к фон Нейрату, Бломбергу, Фричу и Шахту: как бы с перепугу они не наделали глупостей. Удержите их от этого. И вообще, эта старая прусская школа генералитета не очень-то подходит для наших задач: они разучились побеждать, они не привыкли рисковать и выигрывать. Они готовы ввязаться в драку, если им гарантирован минимум пятьдесят один процент успеха, но ведь больной раком будет хвататься и за один гарантированный процент выздоровления. Нам нужны полководцы, которые готовы рисковать и выигрывать в любых условиях.

На тонких женственных губах Гейдриха заиграла улыбка.

— А может, нам заблаговременно позаботиться, чтобы они просто не смогли совершить ошибки?

— Нет, нет, — поспешно возразил Гитлер, — Они нам могут еще понадобиться. В конце концов, они преданы нам, просто служба в республике их сделала слишком нежными и мягкими. Пока только проследите. Вот и все, что я вам хотел сказать. Надеюсь, вы, как всегда, со всей серьезностью подойдете к выполнению этой задачи. Нам нельзя ждать. Если мы будем ждать столько времени, как предлагают наши генералы, наше оружие начнет устаревать и тогда придется начинать все сначала. Наступает самое подходящее для драки время. Нельзя упускать момент. Большая часть населения Австрии просто мечтает воссоединиться с Германией, многонациональная Чехословакия раздирается внутренними конфликтами, которые нам только на руку, Франция погрязла в своих правительственных кризисах, а Англия — в своей парламентской демократии. Сейчас самое подходящее время. Если у вас есть ко мне вопросы или предложения, то я готов их выслушать.

Оба генерала отрицательно покачали головами и встали со своих мест.

Уже спускаясь по широкой лестнице рейхсканцелярии, Гиммлер сказал:

— Ну, вот и началось то, что мы задумывали пять лет назад.

— Да, — согласился Гейдрих, — мы к этому стремились все эти пять лет. Гитлер прав, начинать надо с Австрии: там достаточно надежных людей. Мы всегда можем договориться и с Зейсс-Инквартом и с Кальтенбруннером. Эти два парня сделают все, что мы им скажем. Они прекрасно понимают, что лучше управлять сильной Австрией, тесно связанной с Великой Германией, чем Австрией, в которой поднял голову всякий сброд. Вы, надеюсь, читали мои доклады: из них видно, что Австрию можно считать просто одним из районов Германии. Посмотрите вокруг, прошло всего лишь около пяти лет: сейчас в Германии вы не увидите нищих, почти не встретите безработных, если не считать бездельников, которые и не стремятся найти работу. Немецкий народ не ошибся, когда поставил на нас. Но теперь он должен получить что-то еще. Присоединив к себе Австрию, мы присоединим не только около десяти миллионов немцев, но присоединим еще и их производство и ресурсы. Отстранив от руководства евреев, мы резко увеличим производительность австрийской промышленности для нужд