главным образом две свои выдумки.
Во-первых, им нравился (казался оригинальным и нетривиальным) мир Островной Империи, построенный с безжалостной рациональностью Демиурга, отчаявшегося искоренить зло. В три круга, грубо говоря, укладывался этот мир. Внешний круг был клоакой, стоком, адом этого мира — все подонки общества стекались туда, вся пьянь, рвань, дрянь, все садисты и прирожденные убийцы, насильники, агрессивные хамы, извращенцы, зверье, нравственные уроды — гной, шлаки, фекалии социума. Тут было ИХ царствие, тут не знали наказаний, тут жили по законам силы, подлости и ненависти. Этим кругом Империя ощетинивалась против всей прочей ойкумены, держала оборону и наносила удары.
Средний круг населялся людьми обыкновенными, ни в чем не чрезмерными, такими же, как мы с вами — чуть похуже, чуть получше, еще далеко не ангелами, но уже и не бесами.
А в центре царил Мир Справедливости. «Полдень, XXII век». Теплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населенный исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям самой высокой нравственности.
Каждый рожденный в Империи неизбежно оказывался в «своем» круге, общество деликатно (а если надо — и грубо) вытесняло его туда, где ему было место — в соответствии с талантами его, темпераментом и нравственной потенцией. Это вытеснение происходило и автоматически, и с помощью соответствующего социального механизма (что-то вроде полиции нравов). Это был мир, где торжествовал принцип «каждому — свое» в самом широком его толковании. Ад, Чистилище и Рай. Классика.
А во-вторых, авторам нравилась придуманная ими концовка. Там у них Максим Каммерер, пройдя сквозь все круги и добравшись до центра, ошарашенно наблюдает эту райскую жизнь, ничем не уступающую земной, и общаясь с высокопоставленным и высоколобым аборигеном, и узнавая у него все детали устройства Империи, и пытаясь примирить непримиримое, осмыслить неосмысливаемое, состыковать нестыкуемое, слышит вдруг вежливый вопрос: «А что, разве у вас мир устроен иначе?» И он начинает говорить, объяснять, втолковывать: о высокой Теории Воспитания, об Учителях, о тщательной кропотливой работе над каждой дитячьей душой… Абориген слушает, улыбается, кивает, а потом замечает как бы вскользь: «Изящно. Очень красивая теория. Но, к сожалению, абсолютно не реализуемая на практике». И пока Максим смотрит на него, потеряв дар речи, абориген произносит фразу, ради которой братья Стругацкие до последнего хотели этот роман все-таки написать. «Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали, — говорит абориген. — Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал — до вас и без вас, — а вы не догадываетесь об этом».
По замыслу авторов, эта фраза должна была поставить последнюю точку в жизнеописании Максима Каммерера. Она должна была заключить весь цикл о Мире Полудня. Некий итог целого мировоззрения. Эпитафия ему. Или — приговор?..»
Именно над этим романом думали АБС во время своей последней встречи в январе 1991 года в Москве. Я очень хорошо помню, что обсуждение наше шло вяло, нехотя, без всякого энтузиазма. Время было тревожное и неуютное. В Ираке начиналась «Буря в пустыне», в Вильнюсе группа «Альфа» штурмом взяла телецентр, нарыв грядущего путча готовился прорваться, и приключения Максима Каммерера в Островной Империи совсем не казались нам увлекательными — придумывать их было странно и даже как-то неприлично. АН чувствовал себя совсем больным, оба мы нервничали и ссорились… Это была финальная прямая, хотя никто из нас об этом, разумеется, не знал и даже подумать не мог…
Но почему мне иногда кажется, что этот — или очень похожий на него — роман будет все-таки со временем написан? Не братьями Стругацкими, разумеется. И не С.Витицким. Но кем?
БУЛЫЧЕВ Кир (См. биобиблиографическую справку в № 9, 1994 г.) — Нравится ли Вам самому что-либо из Ваших произведений? — Однажды мне удалось создать небольшое фантастическое стихотворение:
Однако почему-то критики и некоторые читатели утверждают, что у Булычева, как всегда, неоригинальные темы. Вот и ломаю голову: кто написал это до меня раньше?!
ГОЛОВАЧЕВ Василий Васильевич (См. биобиблиографическую справку в № 10, 1998 г.) — Василий Васильевич, как Вы сами относитесь к своей популярности? В чем причина успеха? — Меня порой упрекают в том, что я слишком уж потрафляю читателям и потому так популярен. Не могу согласиться с таким мнением! Когда я пишу, то думаю не о читателе или издателе, а о том, что происходит в романе. Главное, чтобы мне самому было интересно все это потом прочитать. А то, что мои пристрастия совпали со вкусом огромной аудитории — наверное, это судьба. Или, если пользоваться научной терминологией, совпадение резонансных частот писателя и его читателей.
КРАПИВИН Владислав Петрович Один из самых известных ныне писателей родился в Тюмени в 1938 году. Окончил факультет журналистики Уральского госуниверситета в Свердловске. Организатор и бессменный руководитель детского отряда «Каравелла». Первая НФ-публикация — «Я иду встречать брата» (1962). Книги Крапивина «Далекие горнисты» (1971), «Баркентина с именем звезды» (1972), «В ночь большого прилива» (1979), «Летящие сказки» (1982), «Голубятня на желтой поляне» (1985) и многие другие вошли в золотой фонд отечественной художественной литературы. Не одно поколение читателей воспитывалось на книгах Крапивина. В настоящее время писатель живет и работает в Екатеринбурге.
ЛУКИН Евгений (См. биобиблиографическую справку в № 8, 1995 г.) — Почему Вы, признанный мастер «короткой формы», печатаете рассказы почти исключительно в «Если»? — Да потому что их негде больше печатать. Издательства, кажется, забыли о таком виде книжной продукции, как сборник рассказов… Впрочем, мне и самому было интересно попробовать себя в «крупной форме». Как оказалось, небезуспешно… Что же касается рассказов — хорошо, что есть журнал «Если»!
ЛУКЬЯНЕНКО Сергей Васильевич (См.
(Окончание следует)
Библиография
Personalia
Учитывая, что большая часть авторов этого номера — частые гости журнала и свои биографические данные уже изложили читателю, редакция попросила их ответить на некоторые вопросы, волнующие фантастическую общественность.БУЛЫЧЕВ Кир (См. биобиблиографическую справку в № 9, 1994 г.) — Нравится ли Вам самому что-либо из Ваших произведений? — Однажды мне удалось создать небольшое фантастическое стихотворение:
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что Солнце село,
Что Луна и все планеты
Взяты по тому же делу!
ГОЛОВАЧЕВ Василий Васильевич (См. биобиблиографическую справку в № 10, 1998 г.) — Василий Васильевич, как Вы сами относитесь к своей популярности? В чем причина успеха? — Меня порой упрекают в том, что я слишком уж потрафляю читателям и потому так популярен. Не могу согласиться с таким мнением! Когда я пишу, то думаю не о читателе или издателе, а о том, что происходит в романе. Главное, чтобы мне самому было интересно все это потом прочитать. А то, что мои пристрастия совпали со вкусом огромной аудитории — наверное, это судьба. Или, если пользоваться научной терминологией, совпадение резонансных частот писателя и его читателей.
КРАПИВИН Владислав Петрович Один из самых известных ныне писателей родился в Тюмени в 1938 году. Окончил факультет журналистики Уральского госуниверситета в Свердловске. Организатор и бессменный руководитель детского отряда «Каравелла». Первая НФ-публикация — «Я иду встречать брата» (1962). Книги Крапивина «Далекие горнисты» (1971), «Баркентина с именем звезды» (1972), «В ночь большого прилива» (1979), «Летящие сказки» (1982), «Голубятня на желтой поляне» (1985) и многие другие вошли в золотой фонд отечественной художественной литературы. Не одно поколение читателей воспитывалось на книгах Крапивина. В настоящее время писатель живет и работает в Екатеринбурге.
ЛУКИН Евгений (См. биобиблиографическую справку в № 8, 1995 г.) — Почему Вы, признанный мастер «короткой формы», печатаете рассказы почти исключительно в «Если»? — Да потому что их негде больше печатать. Издательства, кажется, забыли о таком виде книжной продукции, как сборник рассказов… Впрочем, мне и самому было интересно попробовать себя в «крупной форме». Как оказалось, небезуспешно… Что же касается рассказов — хорошо, что есть журнал «Если»!
ЛУКЬЯНЕНКО Сергей Васильевич (См.
