Кенигсберга», «За освобождение Праги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина»... «Партизану Отечественной войны».
Знаки солдатской доблести рассказывают о героическом пути наших уралочек.
Наташа Кочеткова
— Прощайте, дорогие! — Бейте фрицев! — Берегите себя! — Я вернусь, мамочка! Кто-то пел, кто-то плакал. Только четверо знали друг друга: застенчивая, круглолицая Оля Сальникова и хохотушка Миля Морозова без слов подчинялись энергичной и боевой Шуре Митрофановой, а все вместе — маленькой, белокурой — Нине Малой. — Аня Боякова, — протянула подругам руку пышноволосая девушка. Потом узнали имена остальных — голубоглазая, кудрявая Наташа Кочеткова, очень юная, общительная Таня Усова, угловатая, с большими печальными глазами Валя Малыгина... А Люда Семенова оказалась настолько застенчивой, что почти всю дорогу не спускалась с верхних нар.
Шура Митрофанова
— Кто там нарушает строй? — Я, товарищ старшина. — Что случилось? — Обмотка оборвалась. — Поо-править! После завтрака — на учебу к берегу Волги. Правильно ползать по-пластунски умеют немногие. В пятый, в десятый раз возвращает их к исходной позиции упрямый старшина. Трудно старому служаке. Никак не дается строевая подготовка бойцу Морозовой. Все давно отдыхают, а она на плацу. Раз-два! Раз-два! Устанешь с ней, а завтра будет то же самое. Каждый день с девчонками что-нибудь случается. Вчера пришел проверять обмундирование, а новых портянок ни у кого нет. — Куда подевали? — Мы из них, — говорят, — кофточки сшили. Посмотрите, как красиво, товарищ старшина. Придумают тоже! На тактических занятиях ночью в наряде стояли. Теленка за диверсанта приняли, переполох такой устроили, стрельбу открыли. По вечерам в казарме стихи читают, песни поют, хохочут... Нет, не соскучишься в этом «девичьем монастыре»! Аня Волкова
Галя Лыкова
Только не во всем был прав старшина. Насмешливость сочеталась в девчатах с застенчивостью, ребячливость с серьезностью. Деловито и упрямо изучали они радиодело, поражая упорством и успехами даже опытных командиров. Отчаянно смелые, скромные и тихие, они одинаково выполняли свой долг перед Родиной: скидок на слабый пол и молодость война не давала.
О том, что было потом, рассказывает в воспоминаниях заместитель председателя секции бывших партизан Молдавии В. Коваленко:
Я вернусь, мама
6 мая 1942 года. Долго не уходил солнечный день. Глубоко дышала теплым воздухом земля. Пахло свежестью, набухли почки на деревьях, зеленела трава. Город одевался в весенний наряд. Таким девчата запомнили тот день, шагая по булыжной мостовой. А рядом шли их матери, сестры, братья, в узелках несли испеченные на дорогу пироги и лепешки. На станционном пути недалеко от вокзала стоял товарный состав. Шура КокоринаНаташа Кочеткова
— Прощайте, дорогие! — Бейте фрицев! — Берегите себя! — Я вернусь, мамочка! Кто-то пел, кто-то плакал. Только четверо знали друг друга: застенчивая, круглолицая Оля Сальникова и хохотушка Миля Морозова без слов подчинялись энергичной и боевой Шуре Митрофановой, а все вместе — маленькой, белокурой — Нине Малой. — Аня Боякова, — протянула подругам руку пышноволосая девушка. Потом узнали имена остальных — голубоглазая, кудрявая Наташа Кочеткова, очень юная, общительная Таня Усова, угловатая, с большими печальными глазами Валя Малыгина... А Люда Семенова оказалась настолько застенчивой, что почти всю дорогу не спускалась с верхних нар.
Девичий монастырь
...Лето 1942 года. Ульяновская школа связи. — Взвод! Равняйсь! Шагом м-аарш! В столовую строем, на учения строем. Подводит их маршировка, трудно держать равнение. Ноги в жестких ботинках — «подарок Черчилля» — словно чужие, не слушаются. Людмила СеменоваШура Митрофанова
— Кто там нарушает строй? — Я, товарищ старшина. — Что случилось? — Обмотка оборвалась. — Поо-править! После завтрака — на учебу к берегу Волги. Правильно ползать по-пластунски умеют немногие. В пятый, в десятый раз возвращает их к исходной позиции упрямый старшина. Трудно старому служаке. Никак не дается строевая подготовка бойцу Морозовой. Все давно отдыхают, а она на плацу. Раз-два! Раз-два! Устанешь с ней, а завтра будет то же самое. Каждый день с девчонками что-нибудь случается. Вчера пришел проверять обмундирование, а новых портянок ни у кого нет. — Куда подевали? — Мы из них, — говорят, — кофточки сшили. Посмотрите, как красиво, товарищ старшина. Придумают тоже! На тактических занятиях ночью в наряде стояли. Теленка за диверсанта приняли, переполох такой устроили, стрельбу открыли. По вечерам в казарме стихи читают, песни поют, хохочут... Нет, не соскучишься в этом «девичьем монастыре»! Аня Волкова
Галя Лыкова
Только не во всем был прав старшина. Насмешливость сочеталась в девчатах с застенчивостью, ребячливость с серьезностью. Деловито и упрямо изучали они радиодело, поражая упорством и успехами даже опытных командиров. Отчаянно смелые, скромные и тихие, они одинаково выполняли свой долг перед Родиной: скидок на слабый пол и молодость война не давала.
Партизанская «Ока»
Боевое крещение Шура Кокорина получила под Сталинградом. После одного из тяжелых боев в окопе десять бойцов-коммунистов принимали в партию маленькую радистку. Когда политрук спросил: «Кто — за?» — все десять подняли руки. Она воевала под Миллерово, в Днепропетровске, Запорожье. Но главное испытание было еще впереди. Однажды радистку вызвали в политотдел и предложили работать в тылу врага. Ей не приказывали, ее спрашивали, и она ответила: «Да». Слева направо: Нина Малая, Оля Сальникова, Миля Морозова, Галя ПлаксинаО том, что было потом, рассказывает в воспоминаниях заместитель председателя секции бывших партизан Молдавии В. Коваленко:
«В конце июня 1944 года через хаос радиоволн, заполнявших эфир, настойчиво пробивался новый сигнал: — Я «Ока», я «Ока»у вы слышите меня? На Большой Земле, в штабе Пятой ударной армии Берзарина радисты приняли позывные. — Слышу тебя, «Ока», перехожу на прием. Сигнала «Оки» в штабе ждали с нетерпением. Несколько дней назад самолет перебросил через линию фронта диверсионно-разведывательную группу. Район приземления разведчиков имел для наступающих советских войск важное значение. Нужны были сведения о противнике. Сумеют ли посланные товарищи выполнить поставленную задачу? Справится ли юная радистка со своим делом? И вот позывные. Первая радиограмма. Вместе со своими боевыми товарищами Шура Кокорина обживалась в припрутском селе Юрьевка. Спустя много лет, работая в архиве, я натолкнулся на копии радиограмм, которые когда-то несла на Большую Землю партизанская «Ока». «20 июля. На аэродроме Комрат — 50 самолетов. На станции Романовка — 15 зениток. Немцы строят укрепления от Котовска до Романовки по правому берегу Кагильника. Все мосты минированы». «26 июля. В селе Костешты разгромлен жандармский участок — убиты начальник и четыре жандарма». «28 июля. Из Кишинева на Кайнары прошло два эшелона с немцами». «29 июля. Активное движение войск на запад через Гура — Галбена на Хуши». «5 августа. На станции Романовка большое скопление эшелонов с техникой и машинами со знаком — статуя человека с палкой, за спиной — змея. В восточной части Кишинева на базарной площади большой склад горючего». В одной из радиограмм был передан краткий итог действий партизан: «Уничтожено солдат и офицеров — 400, автомашин — 120, танков — 3, бронетранспортеров — 1, артиллерийских точек — 3, минометных точек — 8, взято в плен — 618 человек».Свыше 60 радиограмм отстучала Шура своим ключом. Сведения, передаваемые радисткой, тщательно изучались в штабе Пятой ударной армии. На оперативные карты наносились новые обозначения о