ужин у дежурного воспитателя Галины Николаевны и пристроилась в очередь рядом с Середой.

— Кто это? — кивнула та в сторону вестибюля.

— Опять Ленку ищут. Достали уже. Хоть не говорила бы, где учится.

— Ты что! Это же коронный номер: «Ах, здравствуйте, я балерина!» Она на улице по пятой ходит. — Света развела носки на девяносто и засеменила так с подносом в руках.

Они сели за свободный столик в своем ряду. В просторном зале было еще два ряда столов — центральный для москвичей, а дальний, с мягкими креслами и салфетками, — преподавательский. Вечером ни москвичей. ни педагогов не было, но интернатские привычно занимали свою треть.

— Домой звонила?

— Угу… Папаня объявился! — Юлька удивленно покачала головой. — Сволочь… Мать ревет… Скорей бы лето. Я бы этого подонка в шею выперла…

— Кого это? — поинтересовался Генка Демин, подсаживаясь к ним. — Не меня?

— Ты живи пока… Илья! — Юлька помахала рукой, подзывая Ленку Ильинскую. — Длинный, лысый, в синей куртке — твой?

Ильинская — «худая, высокая, беленькая такая» девчонка — подошла к столику с полным подносом. Против обыкновения, она ужинала в училище, обычно же сразу после уроков уносилась в город, на дискотеку или в ресторан — куда позовут. Крошечный ротик, круглые, всегда будто бы изумленные глаза, брови по-детски домиком — ангел небесный.

— А-а, блин, панк недоделанный, — равнодушно сказала она. — Понту навалом, блин, а сам студент общежитский, на метро катает.

— Главное, чтоб человек был хороший, — ухмыляясь, поучительно сказал Демин.

— Ага… Пойди в первом классе скажи.

— Тебе бы, Илья, академика, — посочувствовала Середа.

— Угу, — кивнула Ленка с набитым ртом. Она, всем девчонкам на зависть, ела сколько влезет, жрала пирожные и кремовые торты, занималась при этом вполноги — и ни на грамм не выходила из формы.

— Лучше военного! Полковника! — подхватила Юлька.

— Ты что! — возмутился Демин. — Генерала!

— Угу, — кивнула Ленка. Игра была привычная для всех.

— Рэкетира!

— Режиссера!

— И чтоб хата напротив Кремля! Пятикомнатная!

— И «мерседес»! Илья, прокатишь?

— Не, для разминки можно и инженера, — сказал Демин. — Главное, чтоб москвич!

— Да ладно, блин, достали! — завелась наконец Ленка. — Сами-то в Москве останетесь, не в Большом, так в Станиславского. А я чего, головой больная — в Мухосрань ехать?

— Арза! — допивая на ходу компот, подошел киргиз Хаким в вышитом национальном халате. — Титова ужинать будет?

— Нет.

Хаким направился к воспитательнице.

— Титовой не будет, — сообщил он, протягивая руку.

— По третьему кругу? — удивилась Галина Николаевна, но все же отдала ему еще один талон. — Тебе плохо будет, Хаким!

— Не, — Хаким, широко улыбаясь, погладил себя по животу. — Мне будет хорошо…

Парней в вестибюле уже не было, вахтерша вязала за своим столом.

Юлька, Света, Ильинская и Демин прошли к интернатской лестнице. Генка был первым учеником в классе и партнером Середы, но если Светку нельзя было не увидеть даже в толпе на улице — прима! — то Демин был шпана шпаной, верткий, юркий, он вообще не умел ходить спокойно. Он вдруг мощно выпрыгнул и с размаху обхватил Ленку за талию.

— Илья, — проворковал он, кося на нее плутоватые цыганские глаза. — А возьмешь меня замуж?

— Прямо сейчас? — невозмутимо отозвалась та.

— Нет, вообще.

— Запросто. Только лет через пять, Генчик, когда квартиру купишь.

— Ха! Тогда меня любая возьмет! — Генка запрыгал спиной вперед по лестнице, отбивая дробь на каждой ступеньке. — Любая возьмет! Хоть такой я обормот!

С третьего этажа из интернатского холла раздавалась какофония рояля. На площадке стояла Ия Чикваидзе, прижимая к груди папку с нотами.

— Юль, — плаксиво протянула она. — Скажи им! От классов ключа нет, а мне завтра фо-но сдавать…

— Сама сказать не можешь?

— Ага! Ты знаешь, куда они меня посылают?

У рояля бесилась малышня — только ногами на клавишах не прыгали. Маленькая Юлька, едва достающая подругам до плеча, грозно свела брови и уперла кулаки в бок.

— Атас! Арза идет! — крикнул кто-то, и малышей как ветром сдуло.

Ия подсела к роялю, разложила ноты.

— Юль, ты постой немножко, а то они опять прибегут…

От холла влево и вправо уходили длинные коридоры интерната: налево жили девчонки, направо ребята. Интернатские — от десяти до восемнадцати, первоклассники и старшекурсники вперемешку — смотрели телевизор, носились по коридорам, бродили из комнаты в комнату.

Юлька осталась охранять Ию, Середа пошла в учебную часть поболтать и узнать новости у молоденькой секретарши, Ильинская направилась к ребятам, Демин — к девчонкам.

Рядом с холлом в комнате воспитателя стоял телефон. Чолпан Хайрутдинова, пользуясь моментом — пока воспитатель внизу, на ужине, — нежно лепетала в трубку. Демин подкрался, тесно прижался сзади, принялся щекотать ее под ребрами.

— Да… Что ты говоришь?.. — сдавленным голосом продолжала Чолпан, отбиваясь. — В самом деле?.. — Не выдержала, прикрыла ладонью трубку, злобно зашипела: — Да отвали ты, козел!

В комнате неподалеку роковой красавец Астахов возлежал поперек кровати, закинув ногу на ногу, бренчал на гитаре, и старшекурсники, набившиеся в комнату, хором орали матерные частушки и ржали. Демин присоединился к ним.

Галина Николаевна поднялась в интернат.

— Титова у себя? — спросила она у Ийки.

Та кивнула, не отрываясь от нот.

— Автомат внизу. — Галина Николаевна отняла трубку у изнывающей от нежности Чолпан. — Разгоню! — пригрозила любителям частушек и быстро пошла дальше по коридору.

Одна из дверей внезапно распахнулась, и под ноги ей выпала спиной вперед растрепанная третьеклассница. Следом вылетела подушка, и дверь захлопнулась.

Галина Николаевна остановилась и решительно шагнула в комнату. Стоявшая на тумбочке с занесенной уже подушкой девчонка не успела сдержаться и с размаху ударила ее по голове. В ужасе закрыла рот ладошкой:

— Извините, Галина Николаевна…

— Спасибо, — спокойно ответила та. — Больше никто не хочет попробовать? — Она оглядела остальных участниц сражения, красных, с налипшими на потные физиономии перьями.

Пострадавшая в коридоре у нее за спиной беззвучно хохотала и корчила рожи подругам.

— В воскресенье вместо увольнения будете стирать наволочки! — Галина Николаевна двинулась дальше.

Нина Титова сидела в своей комнате, зашивала балетки.

— Ты опять не ела, Нина? — мягко сказала Галина Николаевна. — У тебя скоро голодные обмороки начнутся… Надо есть, Нина, хоть немного. Ты же здоровье