принес флягу с крепким вином и сунул ему. «Это единственное средство от горестей жизни», — сказали ему. Они выпили за его здоровье; все в конце концов напились и стали говорить о тех местах, куда они идут, о местах, где побывали, — обо всех проклятых местах на этой земле.
Наконец он уснул там, где лежал. В холодном свете зари он подставил лицо под дождь, хлынувший над морем, и вынул огрызок карандаша и лист бумаги, которые хранил, чтобы записывать свои песни. Он сел лицом к серому горизонту, за которым была Франция, и начал записывать то, что помнил.
«Ариелю я дам дар золота…» А что там дальше?
И берег Англии, окутанный дождем и дымкой, исчез, пока он старался вспомнить все, что узнал о тиглях, о прокаливании и повторных перегонках. Он решил, что направится в Прагу. Там ему помогут безумные алхимики вроде Лазаря, живущие под сенью замка на Златой улочке.
Он заметил, что теперь его спутники наблюдают за ним издали, подталкивая друг друга локтями, посмеиваясь над ним. Он ниже наклонил голову над бумагой.
А вдали, когда зимнее солнце взошло над Лондоном, снова начался прилив и сменился отливом. Король Яков вместе со своим сыном с гордостью наблюдал, как удачно спустили на воду два корабля. А Рейли, Ариель доктора Джона Ди, ходил в стенах Тауэра, лелея давно забытые мечты о золоте, о дальних странах, о свободе.
А вдали, когда зимнее солнце взошло над Лондоном, снова начался прилив и сменился отливом. Король Яков вместе со своим сыном с гордостью наблюдал, как удачно спустили на воду два корабля. А Рейли, Ариель доктора Джона Ди, ходил в стенах Тауэра, лелея давно забытые мечты о золоте, о дальних странах, о свободе.