литература антисоветского содержания, которой Крутов пытается обрабатывать отдельных военнослужащих Южной группы войск.
Сам Крутов в ближайшее время намерен имеющиеся у него ценности вывезти для реализации за границу.
В порядке оказания правовой помощи прошу Вас решить вопрос о проведении обыска по месту жительства Крутова и допроса его в качестве свидетеля по изложенным выше обстоятельствам. При проведении следственных действий желательно участие старшего следователя по особо важным делам майора Верещагина С. И.
С уважением…»В следственном отделе Главного управления полиции Будапешта первым вопросом, заданным Верещагину, был этот: — Что вы любите больше — чай или кофе? Верещагин невольно усмехнулся. Начальник отдела, рекомендовавший обязательно отведать львовский кофе, серебряный самовар, так и не использованный по прямому назначению, ароматный чай, без толку остывающий в кузнецовском фарфоре ленинградского коллекционера… Похоже, следствие проходило под знаком сих добрых тонизирующих напитков, и вот на заключительном этапе предложен выбор. — Кофе! Старший лейтенант полиции доктор Йожеф Этвеш — он встречал Верещагина на вокзале, с первых же минут напомнив ему Карлсона, который живет на крыше, почему-то обрадовался: — Сразу видно знающего человека! Жужика, мой коллега из Ленинграда предпочитает кофе, так уж ты постарайся. Пусть кофе будет крепким, как твоя любовь ко мне… Но если ты полюбишь гостя, я не буду ревновать. Ну, как я владею русским, Сергей? — Отлично. И кофе тоже отменный, — похвалил Верещагин, отпивая по глотку из маленькой чашечки. — Да. Жужа мастерица. Рекомендую — сержант полиции, стенографистка и переводчица. Печатает, конечно, тоже. Таким образом, у меня нет проблем с оформлением бумаг, что, знаю, у ваших следователей занимает много времени. — Да, Йожеф, ты хорошо устроился, — откровенно позавидовал Верещагин. — Заодно объясни, когда успел защитить докторскую диссертацию? Этвеш опять улыбнулся: — У нас звание доктора получает каждый, кто закончил университет… Жужика, ты готова? Губы можешь не красить. Только не забудь служебные блокноты. Подозреваю, этот парень скользкий, как угорь… — Сейчас поглядим, — сказал Верещагин, допивая кофе. Он отказался от сахара, и пока «Жигули» Этвеша мчались по городу, ощущал на губах едва уловимую горчинку… Такой же привкус оставил и весь суматошный день, однако не кофе был тому причиной. Неудача горчит сильнее кофейных зерен, а обыск на квартире Крутова не принес ожидаемого Верещагиным результата. Хотя и бесполезным не оказался. Обнаруженные записи свидетельствовали о немалом размахе операций по купле-продаже, а полтора десятка икон, упакованных в картонки из-под стирального порошка, заставили Этвеша даже присвистнуть: — Ого, да тут святых на целый костел! Шандор Крутов скромно потупил глаза: — В доме верующего всем найдется место. — Поэтому и держите их в кладовке? — Я собираюсь делать ремонт. Вот и спрятал лики… — Молитесь-то вы совсем другим богам, — заметил Этвеш. — Поясните, где или у кого вы приобрели иконы в таком количестве? — Мне подарила их бабушка. По-моему, каждый может иметь столько икон, сколько хочет, — сказал Крутов, отвечая Этвешу, но глядя на Верещагина, и Сергей Иванович опять ощутил на губах горьковатый привкус.