каждый вечер, проведенный в этих заведениях, обойдется ему не одним месяцем в местах не столь отдаленных.
Дорогая цена за съеденное и выпитое, но счет уже предъявлен к оплате. Рассчитываться придется не рублями и форинтами: жизнью, поломанной сознательно, собственными же руками. Наивно заблуждение тех, кто думает, будто с законом можно играть в прятки. Расплата обязательно настанет.
Мухин вспомнил Баби — оборотистую венгерскую старушку, которой не раз подбрасывал то доски, то мешок цемента, украденные в полку. Она сносно лопотала по-русски и, подливая лейтенанту вина, как-то заметила:
— Ой, парень, знай меру. У нас так говорят: не рисуй черта на стене!
— Не так страшен черт, как его малюют, — попробовал отшутиться Мухин.
— Наша пословица имеет другое продолжение…
Кружа по камере, подследственный Мухин с запоздалым прозрением думал, что Баби как раз эти стены имела в виду — бетонные, глухие, отгородившие от большого мира. Теперь он сузился до пяти шагов. Пять шагов от стены до стены. От стальной двери до окна в решетках.
Пять шагов по каменному полу — счет за вечер в «Максим-баре».
11. «…НЕ ТО ПОЯВИТСЯ!»
Вечером в кабинете 113 следственного отдела симпатичный сержант полиции Жужа перепечатывала протокол. Верещагину был нужен экземпляр на русском языке.«Вопрос: Где вы познакомились с Мухиным? Ответ: В районе вокзала Келети я встречал его несколько раз. Виктору около 25 лет, рост примерно сто восемьдесят сантиметров, худощавый, блондин, короткая стрижка. О себе он сообщил лишь, что женат. Проживал где-то в районе Эстергома, является офицером. С кем знаком в Венгрии, это мне неизвестно. Вопрос: Вы бывали с Мухиным в ночных развлекательных заведениях? Ответ: Нет. Вопрос: Вы получали от Мухина для продажи иконы, советские государственные награды или давали что-либо ему? Ответ: Не получал, не давал. Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах познакомил вас Мухин с проводницей поезда «Москва — Будапешт» Князевой Маргаритой Николаевной? Ответ: Не знаю такой. Вопрос: Во время обыска на вашей квартире была обнаружена записка: «10 усилителей — 30 000, 50 кассет — 5500… 80 очков — 16 000…» Дайте объяснения по этому поводу. Ответ: Эти подсчеты вел Шмидт, он же забыл записку, а жена ее спрятала, чтобы отдать, если тот вернется. Вопрос: Кто такой Шмидт? Ответ: Он был здесь проездом, и о нем могу сказать, что живет в ФРГ. Попал ко мне через знакомых, мы пили, разговаривали. Полное имя и других сведений о нем не имею. Вопрос: Есть ли у вас знакомые из числа граждан Австрии? Ответ: Да, но близких знакомых нет. В Вене есть район, где находятся русские магазины. Я был там и разговаривал с бывшими гражданами СССР. Связи с ними не поддерживаю. Вопрос: Вы хотите что-либо добавить? Ответ: Другого сообщить не желаю, протокол с моих слов записан правильно, в чем и подписываюсь. Подозреваемый Шандор Крутов. Следователь старший лейтенант полиции доктор Йожеф Этвеш. Протокол закрыт в 16.10».Жужа легонько тронула клавишу электрической машинки, и Верещагин понял, что так поставлена последняя точка в этом деле, не обошедшемся без утрат. И, быть может, ордена генерал-лейтенанта Кашина были среди них не главной… — Я не случайно задал вопрос о Вене, — сколол и протянул листки убористой машинописи старший лейтенант Этвеш. — Боюсь, Золотая Звезда исчезла именно там. Крутов таксист, а у них правило: живу на бегу, чтоб не быть в долгу. Вот он и «сбегал» недавно за границу, но должок, ты не беспокойся, будет с него взыскан. Эти иконы… На крючке, и не сорвется. Материалы следствия я передам в прокуратуру. Верещагин кивнул. Стоя у окна, он пытался хоть что-нибудь разглядеть в пелене тумана, упавшего под вечер. Собственно, ничего другого следователю по особо важным делам и не оставалось. — Как тебе Будапешт, коллега? — перевел разговор Этвеш. — Толком не разобрался, — не стал хитрить Верещагин. — Чтобы понять город, надо исходить его пешком, посидеть в кафе, поглазеть на девушек. У моста на набережной померзнуть вместе с рыболовами… А я видел Будапешт мельком. Сквозь ветровое стекло, да из окна кабинета. Увы… Доктор Йожеф Этвеш выглядел расстроенным: — Это мое упущение. На сегодня дела закончены, садимся в машину, едем ко мне домой. По дороге я тебе покажу, что успею. Верещагин поблагодарил и отказался. Ему действительно хотелось до гостиницы пройтись пешком. — Желание гостя закон. Только не заблудись — туман. В десятом часу столичные улицы уже немноголюдны. Заплутать было невозможно — линейной планировкой Будапешт напоминал Ленинград. И так же веяло от реки бодрящей свежестью, туманным холодком. Верещагин запахнул плащ, уходя от набережной в темные переулки, плотно заставленные машинами. Он изучил город по карте, в ходе следствия помечая на ней места сомнительных похождений и сделок Мухина, и сейчас четко выдерживал направление: Деак-тера, Ленин кёрут, Ракоци… Вокзал Келети выплыл из тумана, щедро освещенный. Здесь слышалась немецкая речь, польская мова мешалась с русским языком, а на стоянке такси перед Верещагиным с готовностью распахнулась дверца желтых «Жигулей», в темени кабины проступило лицо водителя. Нет, конечно же, то был не Крутов, но Верещагин вспомнил Мухина, последний с ним разговор. Он был уже не тем подчеркнуто бравым офицером, каким предстал при первой встрече. Ушел с лица загар и румянец — воздух камеры не слишком полезен для здоровья. — Не рисуй черта на стене, — со вздохом вспомнил Мухин венгерскую пословицу, — не то возникнет… Верещагин понял, что под чертом бывший лейтенант подразумевает его, старшего следователя по особо важным делам, и внес уточнение: — Сколько веревочке не виться, а конец будет. …Верещагин огляделся. Часы вокзала Келети показывали двенадцать. На рекламном щите у бензозаправочной станции черный пес с шестью лапами изрыгал кустистое пламя. Желтые «Жигули», подхватив пассажира, отъехали от станции и скрылись за углом в тумане. Не рисуй черта на стене!
