освещения все же не хватало. Эдакий вечный сумрак. Сколько они проплыли по туннелю, Никита определить затруднялся – навыков не хватало, но продвижение по скальной кишке начало надоедать, когда впереди вдруг забрезжили неясные блики, а вода приобрела мягкий зеленоватый оттенок. Еще десяток мощных гребков, и пловцы оказались в красивом, усыпанном сказочными огоньками гроте.

Мурат не обманул – место потрясало своей необычной, загадочной красотой. Детали скрадывал все тот же полумрак, но другой по качеству, более светлый что ли.

Назвать пещеру огромной язык не поворачивался, однако и к маленьким она явно не относилась. Полость яйцеобразной формы, большей частью заполненная водой, имела метров сорок в длину и двадцать в ширину. Глубину же скрадывала морская вода.

Свет проникал из отверстия в верхней части грота, не напрямую, преломляясь не один десяток раз, но все-таки умелым шпионом просачивался в каменный мешок, и здесь рассыпался мириадами сверкающих жемчужин – какие-то минералы блестели даже в тусклой водяной среде. А там, где морская зыбь граничила с пустотой (верхняя часть грота образовывала своеобразный воздушный купол), выступающие из скальных пород минералы сияли, словно звезды. Будь Селин чуть более романтичным и наивным, то непременно заподозрил бы в них редкие самоцветы: алмазы, сапфиры или изумруды. До подобной глупости он не скатился, но впечатлился изрядно. Даже сквозь не самое прозрачное стекло маски.

Нутро потянулось к волшебному блеску "самоцветов", и начинающий аквалангист, нарушив границу между двумя извечными стихиями, вырвался из морской полутьмы. Вынырнул, взбаламутив спокойную до сих пор водную гладь.

– Что скажешь, интересно? – невинный вопрос Сафарова царапнул по нервам неуклюжестью, неуместностью человеческой речи под сводами этой первозданной красоты. Оказывается, пока Никита любовался интерьером пещеры, Мурат успел освободиться от маски и загубника и теперь наслаждался слегка ошарашенной физиономией нового товарища.

От переизбытка чувств и дабы вновь не нарушать покой в удивительной пещере, Селин лишь продемонстрировал круг из большого и указательного пальцев – универсальный сигнал, пресловутый О.К. А затем еще добавил известный русский жест одобрения, заимствованный подлыми славянами у посещавших гладиаторские бои римских императоров. Тот самый жест, что свидетельствовал о желании венценосной особы сохранить жизнь проигравшему бой рабу.

Старания Никиты соблюсти тишину в чудном месте Мурат проигнорировал.

– И это еще не самая красивая пещера.

По примеру проводника в мир подводных чудес Селин стянул маску и рискнул не согласиться с непререкаемым Константином Сергеевичем Станиславским:

– Верю!

Лениво шевеля ластами, Никита поплыл вдоль вздымающейся из водного покрывала шероховатой, усыпанной переливающимися искрами стены и украдкой ощупывал пальцами наиболее симпатичные "самоцветы". Словно определял, не настоящие ли. К сожалению, камни напоминали драгоценности только издалека, превращаясь вблизи в обыкновенные скальные выступы, разве что усеянные мелкими блестящими вкраплениями.

Невинный вопрос о происхождении блестящих точек Сафаров оставил без ответа, заявив, что он не занюханный геолог, а Дайвер Милостью Божьей, и пусть Селин сам догадывается, какие это минералы. А затем вообще намекнул на ограниченность времени и порекомендовал осмотр данной пещеры завершать, поскольку их ждут еще два не менее удивительных грота.

Никита рекомендациям внял, напялил маску на собственную загорелую физиономию, и они отправились в обратный путь.

Мурат стремительно скользил прочь из пещеры, и зажиревший на курортных харчах Никита вскоре видел впереди лишь темное расплывчатое пятно. Пытаясь догнать проводника, Селин самозабвенно шевелил ластами и настолько рьяно молотил руками, что корпус мотало в разные сторону, и турист плохо переваренной сосиской болтался между стенок каменного то ли пищевода, то ли кишки. Однако, несмотря на все усилия, безнадежно отставал. Когда пятно впереди растворилось в общем полумраке, мозги посетила здравая мысль о том, что настигать проводника не обязательно. Тем более что не получится.

Одному в этой мгле, конечно, жутковато, но вода уже стала светлеть. Спешить не стоит. Без него господин Сафаров все равно не уплывет, бросив на произвол судьбы потенциально ценного клиента и еще более дорогое оборудование на нем.

Водное пространство вокруг ощутимо поголубело. Никита приготовился к тому, что вот-вот по стенам пещеры пробегут солнечные блики, навстречу плеснет яркая световая волна, а полумрак съежится застуканным на месте преступления воришкой и забьется в укромный уголок, когда по ушам ударил пронзительный гул. Если гул может быть пронзительным. Селина изрядно тряхнуло. В лицо действительно плеснула волна, но не солнечная, а морская. Будто неведомый хозяин каменной кишки залпом проглотил кружку рассола. Свет померк. А полумрак, которому по генеральному плану вменялось испуганно забиться в самую дальнюю расселину, осмелел, местами обнаглел, заполнил собой окружающую вселенную и обратился полнейшей тьмой. Или почти тьмой.

"Кишка закончилась запором", – захотелось схохмить Селину, но шутку оценить было некому. И произнести ее вслух в водной среде представлялось делом маловероятным. Так и захлебнуться недолго.

Поначалу Никита ничуть не испугался произошедших метаморфоз, решив, что набежала тучка, укрыла от взоров ослепительный шар солнца, в результате чего потемнело и в пещере. Но почти тут же сообразил, что темнота – слишком плотная, впору на куски резать и в кучу складывать, из тех, про которые говорят: "Хоть глаза выколи". И резкая, уже улегшаяся волна тоже не слишком стыковалась со сценарием "тучка скрыла солнце". С каких это пор солнечный свет вызывает возмущение морской стихии? Нет, в глобальном масштабе самая близкая к Земле звезда, наряду со спутником планеты – Луной, оказывает влияние на приливы-отливы, но чтобы так…

Справедливости ради, тьма не относилась к категории абсолютных величин, какие-то сполохи и контуры Селин различал. Но не более того. Когда Никита осознал данные неутешительные обстоятельства, то в районе диафрагмы у него образовался микроскопический полярный циклончик, ледяным дыханием бодрящий душу и стимулирующий выброс адреналина в кровь. Шевелящийся в районе позвоночника бесенок страха принялся усиленно подстрекать неопытного дайвера к тонкому писку и призывам о помощи. Шутки застряли в горле, точнее в загубнике, и лишь данное незамысловатое приспособление напомнило о невозможности общаться в водной среде и удержало