мистера Герберта Уэллса. Хотя, нужно признать, это тоже играет роль. Но устройство для телепортации должно где-то иметь своего двойника, а у мистера Тарблеко не было времени выйти из здания.

А вот теория машины времени многое объясняет! Долгие периоды отсутствия ее нанимателя. Необходимость постоянно наблюдать за аппаратом, когда он бездействует, чтобы кто-то другой им не воспользовался. Неожиданное появление сегодня мистера Тарблеко и его способности к внушению, которыми не обладает ни одно человеческое существо на Земле.

И тот факт, что Элли больше не могла думать о мистере Тарблеко как о человеке.

Она едва притронулась к джину, но сейчас у нее не хватило терпения допить стакан. Поэтому она бросила на стойку долларовую банкноту и, не дожидаясь сдачи, ушла.

За время, понадобившееся ей, чтобы прошагать полтора квартала до офйса и подняться на лифте на девятый этаж, Элинор успела все продумать. Быстро пройдя по коридору, она без стука открыла дверь.

Взъерошенный молодой человек поднял растерянные глаза от исписанного бумажного листка.

— У вас есть часы?

— Д-да, но мистер Тарблеко…

— Уходите. Вернетесь через сорок минут, — бросила Элли, с мрачным удовлетворением наблюдая, как молодой человек сует ключ в один карман, листок — в другой и направляется к порогу.

«Хороший раб», — подумала она. Может, он уже подвергся тому небольшому испытанию, которое пришлось перенести и ей, и мистер Тарблеко сыграл с ним свой коронный трюк. Скорее всего, каждый служащий проходил через это ритуальное порабощение. Что же, мистер Тарблеко нашел неплохой способ держать их на коротком поводке. Однако проблемой рабовладения во все века было нежелание рабов проявлять инициативу — по крайней мере, идущую на пользу хозяину.

Элли открыла сумочку, вынула ключ и подошла к чулану.

И на секунду замялась. Достаточно ли она уверена, чтобы рискнуть жизнью?

Но логика была безупречной. Ей не дали второго шанса. Знай мистер Тарблеко, что она решит открыть дверь во второй раз, то просто-напросто приказал бы ей прыгнуть вниз при первом нарушении. А значит, он отнюдь не ясновидящий.

Элли набрала в грудь воздуха и открыла дверь.

Внутри оказался целый мир.

Долго… наверное целую вечность Элли разглядывала огромный унылый город, разительно непохожий на Нью-Йорк. Правда, таких высоких зданий она еще не видела: мили и мили, устремленные в небо. Между домами тянулись паутины воздушных переходов, совсем как в «Метрополисе». Но в фильме красота была невероятной, а здешние сооружения меньше всего претендовали хотя бы на внешнюю презентабельность. Скорее уж, были уродливы, как смертный грех: серые, грязные, без окон. Вдоль улиц тянулись ровные линии резкого света, а под их беспощадным сиянием шагали мужчины и женщины в униформах, безжизненные, как роботы. За окном офиса стоял чудесный яркий день. Но за дверью чулана было темно.

И шел снег.

Элли нерешительно ступила в чулан. Едва ее нога коснулась пола, помещение словно стало расширяться во все стороны. Она стояла в центре огромного круга, образованного дверями. Но все они, кроме двери в офис и в зимний мир, были закрыты. Около каждой на вбитых в простенки крючках висели костюмы десятков различных эпох и культур. Элли показалось, что она узнает римские тоги, вечернее платье викторианской эпохи, кимоно… Остальное она видела впервые.

Около двери в зиму находился длинный плащ. Элли завернулась в него и обнаружила внутри нечто вроде верньера. Повернула вправо — и плащ мгновенно нагрелся. Повернула влево — снова стал холодным. Она теребила верньер, пока не добилась нужной температуры. Потом распрямила плечи, еще раз глубоко вздохнула и шагнула в неприветливый город.

Послышалось легкое шипение, словно загорелась люминесцентная лампа, и она оказалась на улице. И тут же повернулась, желая получше рассмотреть, что у нее за спиной. Там высился прямоугольник из какого-то гладкого черного материала. Она постучала по нему костяшками пальцев. Твердый. Но стоило поднести к поверхности ключ, как прямоугольник замерцал и снова открыл это странное пространство между мирами.

Значит, дорогу домой можно найти в любой момент.

По обе стороны ее прямоугольника на некотором расстоянии, в самом центре большой безликой площади, стояли еще два точно таких же: то ли огромные киоски, то ли очень низкие здания. Элли обошла и их, простукивая каждый своим ключом. Открылся только один.

Первым делом следовало обнаружить, где — или, скорее, когда — она находится. Поэтому она заступила путь одному из сгорбленных, едва бредущих людей.

— Простите, сэр, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

Мужчина поднял безнадежное, какое-то стертое лицо. На шее блеснуло серое металлическое кольцо.

— Hawrzat dagtiknut? — в свою очередь, осведомился он.

Элли в ужасе отступила, а незнакомец, словно надувная игрушка, на секунду придавленная чьей-то бесцеремонной ногой, потащился дальше спотыкающейся походкой.

Элли, не выбирая выражений, выругала себя. Ну, разумеется! Язык должен был измениться за неизвестно сколько столетий. Что ж, это означает только то, что сбор информации затруднен. Но ей к трудностям не привыкать. В тот вечер, когда Джеймс покончил с собой, именно ей пришлось отмывать стены и пол. После этого она твердо уверилась в том, что способна добиться всего, если задастся целью.

Сейчас самое главное — не заблудиться.

Она еще раз внимательно оглядела площадь, с ее дверями в различные эпохи в самом центре. Придется дать ей название… Таймс-сквер. Вполне подойдет.

Выбрав наугад одну из широких улиц, выходившую на площадь, Элинор решила, что это будет Бродвей.

Она направилась вниз по Бродвею, следя за всем и всеми. Некоторые из людей-зомби тащили сани с какими-то сложными механизмами. Другие сгибались под мягкими полупрозрачными мешками, заполненными мутной жидкостью и неясными формами. В воздухе стоял отвратительный запах, но источник смрада был ей неизвестен.

Она прошла уже квартала три, когда завыли сирены: пронзительные душераздирающие звуки, сверлившие уши и отдававшиеся эхом от стен зданий. Уличные огни гасли и зажигались на счет один-два. Властный голос ревел из невидимых динамиков:

— Akgang! Akgang! Kronzvarbrakar! Zawzawstrag! Akgang! Akgang!

Люди, не торопясь, стали поворачиваться, касаться руками ничем не примечательных серых табличек рядом с неприметными дверями и исчезать в зданиях.

— О, дьявол, — пробормотала Элли.

За спиной началась какая-то суматоха. Элли повернулась и увидела нечто совсем уже странное.

Девушка лет восемнадцати-девятнадцати в летней одежде — мужских брюках и