говорил:
— Спасибо, малыш. Что бы я без тебя делал? Так бы и утонул!
Вода стала прибывать так быстро, что помпа уже не успевала её выкачивать. Папа схватил ведро, стал зачерпывать воду ведром и выливать за борт. Дело пошло успешнее.
— Самая лучшая помпа — это ведро! — приговаривал вспотевший папа, а Наташа управляла катером.
Начался Ленинград, и папа всё чаще брался за ведро, а потом и вовсе перестал выпускать его из рук. Наташа вела катер под мосты, папа выкачивал воду, и снова вверху страшно грохотали трамваи.
Пронёсся мимо милицейский катер на подводных крыльях. Сидевший за рулём милиционер погрозил кулаком и указал пальцем на Наташу. Папа поднял над головой ведро, а другой рукой указал вниз. Милиционер всё понял, кивнул, улыбнулся и унёсся на своих подводных крыльях.
— Ничего, — приговаривал папа. — Вытащим «Бегемотика» на берег и залатаем. Только б дойти! Но уверенности в этом не было. У Кировских островов вода залила каюту. Выплыли оттуда Наташины тапочки с помпонами. Папа крикнул: — Заворачивай в канал! Он подбежал к щитку, убавил скорость и опять схватил ведро. Наташе удалось завернуть катер в Гребной канал, и скоро показались знакомые причалы. Папа бросил ведро, взял у Наташи штурвал и повернул катер не к причалу, а к отлогому берегу рядом. Мартын рванул на берег. — С приездом, малыши! — засмеялся папа и выключил мотор. «Бегемот» въехал носом в песок и замер. Папа поставил сходню. Наташа сошла по ней и присела на травку. Закрыла глаза и стала слушать, как гудят уставшие ноги. Бежали волны, переплетались ветви деревьев, прыгали лохматые псы, мерцали звёздочки и проплывали белые пароходы. Вздымала грудь бескрайняя Ладога, нёс караваны рабочих барж широкий Волхов, и на берегу вставали неразрушимые, как скалы, древние башни и крепостные стены, столько раз оборонявшие от врага родную землю. Всё это виделось ей сейчас, и новые города, и мосты, новые заводы, которые не старше её возрастом, тоже виделись ей, и она разглядывала их от каменных набережных до кончиков высоких труб… «Я была далеко и вернулась обратно, — думала Наташа, — и теперь я знаю, что это такое чудесное, где я родилась и живу. Я увидела, какие хорошие люди живут на земле вместе со мной. И всё хорошо, только я очень устала, но и это хорошо. А о моём папе будет теперь заботиться мама, но и это, наверное, ему будет хорошо, а я что — я пойду в школу, и это будет хорошо…» Кто-то поднял её на руки. Наташа хотела раскрыть глаза, но они не раскрывались, а издалека слышался папин голос: — Рейс… Капитан базы… Пробоина… Скоро… Море…
Начался Ленинград, и папа всё чаще брался за ведро, а потом и вовсе перестал выпускать его из рук. Наташа вела катер под мосты, папа выкачивал воду, и снова вверху страшно грохотали трамваи.
Пронёсся мимо милицейский катер на подводных крыльях. Сидевший за рулём милиционер погрозил кулаком и указал пальцем на Наташу. Папа поднял над головой ведро, а другой рукой указал вниз. Милиционер всё понял, кивнул, улыбнулся и унёсся на своих подводных крыльях.
— Ничего, — приговаривал папа. — Вытащим «Бегемотика» на берег и залатаем. Только б дойти! Но уверенности в этом не было. У Кировских островов вода залила каюту. Выплыли оттуда Наташины тапочки с помпонами. Папа крикнул: — Заворачивай в канал! Он подбежал к щитку, убавил скорость и опять схватил ведро. Наташе удалось завернуть катер в Гребной канал, и скоро показались знакомые причалы. Папа бросил ведро, взял у Наташи штурвал и повернул катер не к причалу, а к отлогому берегу рядом. Мартын рванул на берег. — С приездом, малыши! — засмеялся папа и выключил мотор. «Бегемот» въехал носом в песок и замер. Папа поставил сходню. Наташа сошла по ней и присела на травку. Закрыла глаза и стала слушать, как гудят уставшие ноги. Бежали волны, переплетались ветви деревьев, прыгали лохматые псы, мерцали звёздочки и проплывали белые пароходы. Вздымала грудь бескрайняя Ладога, нёс караваны рабочих барж широкий Волхов, и на берегу вставали неразрушимые, как скалы, древние башни и крепостные стены, столько раз оборонявшие от врага родную землю. Всё это виделось ей сейчас, и новые города, и мосты, новые заводы, которые не старше её возрастом, тоже виделись ей, и она разглядывала их от каменных набережных до кончиков высоких труб… «Я была далеко и вернулась обратно, — думала Наташа, — и теперь я знаю, что это такое чудесное, где я родилась и живу. Я увидела, какие хорошие люди живут на земле вместе со мной. И всё хорошо, только я очень устала, но и это хорошо. А о моём папе будет теперь заботиться мама, но и это, наверное, ему будет хорошо, а я что — я пойду в школу, и это будет хорошо…» Кто-то поднял её на руки. Наташа хотела раскрыть глаза, но они не раскрывались, а издалека слышался папин голос: — Рейс… Капитан базы… Пробоина… Скоро… Море…
