Нина Михайловна Артюхова Бабушка и внук
Камень
— Ах, ты драться? Вовка нагнулся и набрал полную пригоршню мелких камешков. — Вот тебе! Вот тебе! — Серёжку бьют! Спасай Серёжку! — закричал Петя и бросил в Вовку старой рукавицей, подобранной около забора. Рукавица была мокрая и очень грязная. Серёжа захохотал, вскочил на мусорный ящик и показал Вовке язык: — Так тебе и надо, жирафа длинная! „Жирафой“ дразнили Вовку девчонки в школе. Но чтобы Сергей, его лучший друг… у Вовки потемнело в глазах.Он поднял с земли большой камень, обломок кирпича, и изо всей силы бросил в кривляющегося на ящике Серёжку. Тот ловко присел, камень просвистел над его головой и упал на соседнем дворе. За забором раздалось коротенькое „ай!“, потом послышался детский плач и крик: „Мама!“
Сергей заглянул через забор и спрыгнул с ящика. — Голову девчонке прошиб. К матери побежала. Тикай, ребята! Сергей и Петя убежали. Первым движением Вовки было удирать. Он даже сделал несколько шагов к дому, но остановился. „Прошиб голову девчонке…“ Да, камень был тяжёлый и острый. Вовка прислушался. За забором стало очень тихо. Он влез на ящик и посмотрел на соседний двор. Кучка жёлтого песка с натыканными в неё веточками, брошенный совок и ведёрко… В стороне, на скамейке около двухэтажного дома, сидела маленькая девочка, обхватив руками голову. На белой шапочке — большое тёмное пятно. Одним прыжком Вовка перемахнул через забор. — А ну покажи, что у тебя с головой!
Она посмотрела на него снизу вверх заплаканными глазами, отняла руки от головы и испуганно всхлипнула, увидав кровь на своих ладонях. Вовка осторожно приподнял шапку. На затылке была большая шишка, светлые волосёнки слиплись от крови. У Вовки задрожали руки. — Вот что, малыш, — начал он, стараясь овладеть собой, — как тебя зовут? — Наташа, — пропищала девочка. — Вот что, Наташа: я тебя к твоей маме отведу. Она тебе головку обмоет и завяжет. — Мама вернётся только в пять часов, и папа тоже, — жалобно проговорила Наташа, — а бабушка ушла в магазин. Я побежала домой, а потом вспомнила, что у нас никого дома нету… и уже больше не побежала… Вовка огляделся кругом. Во дворе никого не было видно. — Знаешь что? — сказал он. — Моей мамы тоже нет дома. Пойдём с тобой прямо в поликлинику. Это очень близко. Там тебе и промоют и завяжут… Платок у тебя есть? Он вынул было свой, но сейчас же сунул его обратно. Наташа протянула ему платок. Вовка вытер ей лицо и руки. — Ну, пошли… Наташа доверчиво вложила свою ручонку в его руку. — Может быть, тебе трудно идти? Понести тебя? Тебя не тошнит? Голова не кружится? Вовка вспомнил, что так спрашивала мама, когда он упал с сарая и ушиб себе голову. — Не тошнит. Я пойду сама. В поликлинике длинная очередь стояла перед окошком. Наташа оробела и сжала Вовкину руку. — Здесь записываются на приём к хирургу? — спросил Вовка. — Здесь. Стань, мальчик, в очередь. — Я попрошу записать ребёнка вне очереди. Несчастный случай. У девочки пробита голова. Стоявшие в очереди посмотрели на них, посторонились; сестра сунула Вовке талон. Они прошли по белому коридору и остановились около хирургического кабинета. — Товарищи, эту девочку вне очереди на перевязку, — сказал Вовка сидевшим около двери. — Следующий! — сказала сестра. Вовка подтолкнул Наташу, они вошли. У раковины стояла высокая тётя в белом халате и мыла руки. — Что у тебя, мальчик? — спросила она. — Хирургический случай, — сказал Вовка. — Девочке камень попал в голову. Очень много крови. Дома у неё никого нет, я привёл прямо к вам. Сестра посадила Наташу на стул, ловко подстригла волосы. Высокая тётя вытерла руки и стала трогать пальцами около ушибленного места: — Здесь больно? А здесь больно? А так? Наташа молчала. — И здесь, девочка, не больно? То же молчание. Вовка увидел, что углы губ у Наташи дрожат и опускаются всё ниже и ниже. — Ей больно, — сказал он, — только она терпит. Ведь тебе больно, Наташа? — Оч-чень больно, — прошептала девочка сквозь стиснутые зубы. — Ах ты, героиня какая! — улыбнулась докторша. — Ты говори, если больно, я же мучить тебя не хочу. Сестра забинтовала легко и плотно, получилось как белая шапочка или шлем.
— Рвоты не было? Голова не кружилась? — спрашивала докторша. — Нет, — ответил Вовка солидно, — её не тошнило, сотрясения мозга нет. Докторша опять улыбнулась и стала что-то быстро писать у себя в большой разлинованной тетради. — Сестрёнка твоя? — спросила она. — Соседка. У неё дома никого не было, я и привёл. — Мама придёт в пять часов, — прошептала Наташа чуть слышно, — а бабушка ушла в магазин. — Так ты, соседушка, — сказала докторша, — отведи её домой и скажи её маме, чтобы дня два её в кровати подержали. После выходного пусть приведут на перевязку. Если будет тошнота или голова сильно будет болеть, обязательно пусть покажут невропатологу. Да ты знаешь, кто такой невропатолог? — Конечно, знаю, — обиженно ответил Вовка. — Который нервы лечит. — Ну, прощайте, ребятки!.. Молодец, девочка! Герой! И сосед у тебя хороший. Вовка опять взял Наташу за руку: — До свидания! Они вышли. Когда они подходили к воротам Наташиного дома, из калитки выбежала женщина с испуганным лицом. — Мама! — крикнула девочка, бросаясь к ней. — Что это у тебя? Что у тебя с головой? Где ты была? — В меня из-за забора камень попал, а этот мальчик водил меня к доктору. Мама схватила Наташу на руки. Наташа уткнулась ей в плечо и расплакалась навзрыд, как будто она никогда не была героем. С другого конца двора к ним бежал Наташин папа, а из окна смотрела бабушка. — Нашлась! Нашлась! — Заходи, мальчик! Как тебя зовут? Спасибо тебе, голубчик!.. Заходи, расскажешь, что сказал доктор. Наташу уложили на диван, Вовку усадили в кресло и расспрашивали наперебой. — После выходного прийти на перевязку. Если будет тошнить или голова очень болеть, показать невро… нерво… нервопатологу. Но