сторонников и противников узника — «крушисты» и «антикрушисты». Они то кажутся непримиримыми врагами, то с легкостью переходят из одного лагеря в другой. Так Верн подсмеивается над своими соотечественниками, разделившимися в связи с громким процессом Дрейфуса на «дрейфусаров» и «антидрейфусаров», причем, когда заказной (как сказали бы сейчас) характер дела выяснился и неправедный вердикт суда отменили, многие из «антидрейфусаров» стали рьяно защищать еще недавно ненавидимого ими человека.

Одним словом, «Дунай» был легкой книгой, писательским отдыхом от других, более сложных, более драматичных, необыкновенных путешествий. На его создание ушло всего 88 дней.

Когда роман был окончен, Ж. Верн не стал спешить с его опубликованием. И на то имелись определенные причины. Мастер всё никак не мог пристроить другое свое детище — «Шторица», многие страницы которого вызывали категорическое неприятие Этцеля-младшего. Писателю пришлось править рукопись по желанию издателя и, соответственно, придерживать «Прекрасный желтый Дунай». При жизни он так и не нашел времени отправить роман в Париж.

Мишель, получив «добро» на переделку неопубликованных отцовских произведений, сначала занялся «Золотым вулканом» (книга вышла в 1906 г.), а потом поторопился издать собственное сочинение — «Агентство Томпсон и К°» (1907). В том же, 1907 году, дошла очередь до «Прекрасного желтого Дуная». Сохранив основную идею отца — спуск по Дунаю победителя соревнования рыболовов, — Мишель пишет совершенно иное произведение. И прежний роман настроения, роман восхищения великой рекой превращается в этакий пустячок по типу входивших тогда в моду полицейских романов Марселя Леблана об Арсене Дюпене. Сочинения отца и сына сравнивать нельзя — это просто-напросто разные произведения. Разумеется, Мишель поступил бы честнее, прямо объявив об этом читателям. Только кто стал бы покупать роман так и не составившего себе имени отпрыска великого писателя?

Впрочем, в те годы отношение к наследию даже очень известных авторов было совершенно не таким, как сегодня. Ну а если учесть, что сам Верн-старший неоднократно сетовал, что за его романами не признают никаких литературных достоинств, то будет понятным, почему никто из собратьев по писательскому цеху не забил тревогу, догадавшись, что поздние творения умершего гранда «чуть-чуть» подправил его наследник. Вероятнее всего, такое вмешательство профессионалы пера сочли вполне естественным.

Только в конце века оценка творчества Жюля Верна на родине, да и во многих других странах изменилась. Писателю, которого долгие годы держали исключительно в «детских классиках», наконец перестали отказывать в литературном мастерстве.

Его последние романы в их подлинном виде переведены на английский, немецкий, польский и другие языки. В нашем издании они стали доступны и русскому читателю. Теперь любители приключенческого жанра смогут насладиться полетом не стесненной ничьими узами творческой фантазии великого Ж. Верна.

Ограниченным тиражом «Прекрасный желтый Дунай» впервые был издан Обществом Жюля Верна в 1988 году. Первое массовое издание увидело свет в 1997 году в Канаде. В апреле 2000 года в Париже издательством «Аршипель» осуществлена, и тоже массовым тиражом, публикация верновской рукописи, заново просмотренной и отредактированной. Именно этот вариант и был взят для русского перевода.

Второй из романов, представленных в этом томе — «В Магеллании», — Верн начал писать 17 октября 1897 года. Сначала он назывался «Огненная Земля», и, видимо, место действия ограничивалось этим крупнейшим островом у южной оконечности обеих Америк. Именно поэтому в первых главах уделено так много внимания описанию природы, нравам обитателей острова и истории плаваний европейцев в Магеллановом проливе и окрестных водах. Только в процессе работы у Верна появилась идея перенести действие на другие острова. Соответственно изменилось и заглавие: «На Краю Света». Роман создавался в течение полугода и был закончен 11 апреля 1898 года. Обычно Верн писал быстрее: на создание «Великолепной Ориноко» (1894), «Воздушной деревни» (1896), «Россказней Жана-Мари Кабидулена» (1899) и «Братьев Кип» (1898) потребовалось всего по три месяца, «Лицом к знамени» (1894 — 1895) — четыре с половиной, на «Кловиса Дардантора» (1895) — четыре, «Невидимой невесты» (1898) — два!… Столь длительную работу можно объяснить и обострением хронических болезней, и общим угнетенным состоянием писателя после смерти любимого брата Поля (27 августа 1897 г.). Да, в это время он пишет необычно медленно: на «Завещание чудака» в 1897 году уходит шесть с половиной месяцев, на «Вторую родину» (1896-1897) — девять. Роман о Магеллании (окончательное название он получил в 1901 году, после того как был завершен «Маяк на Краю Света», где этот пресловутый «край» оказался как нельзя кстати) требовал особого подхода. Кажется, впервые в своих приключенческих произведениях Верн так ясно выразил собственное политическое кредо. При этом, излагая его, он старался не отпугнуть читателя слишком скучной в юном возрасте материей — не забудем: книга писалась в первую очередь для молодежи.

В основу сюжета положена история исчезновения в 1891 году где-то в море, возле берегов Южной Америки, австрийского эрцгерцога Йоханна. Оставив императорскую семью после самоубийства эрцгерцога Рудольфа в 1889 году, отказавшись от титула и связанного с ним высокого положения в обществе, приняв простецкую фамилию Орт, европейский аристократ отправился в плавание на легком парусном судне, и дальнейшую его судьбу навек сокрыли океанские волны.

Жюль Верн был знаком с братом пропавшего принца, эрцгерцогом Луи-Сальватором Тосканским, племянником императора Франца-Иосифа. Сиятельная особа посетила знаменитого литератора в 1884 году в Венеции. Эрцгерцог подарил ему собственное сочинение о Балеарских островах, заслужившее высокую оценку мастера пера: годы спустя Верн весьма лестно отозвался о нем в «Кловисе Дарданторе»: «Эта работа — воистину несравненная по изяществу исполнения, по географической, этнической, статистической, художественной ценности»^[2]. Прославленный автор долгие годы состоял в переписке с монаршим отпрыском и информацию о разрыве Йоханна с семьей получил, что называется, из первых рук, хотя австрийский двор долго скрывал дерзкий поступок эрцгерцога, отказавшегося от наследных прав и променявшего блеск венских дворцов на жизнь среди единомышленников, посвятивших себя служению анархистскому идеалу. Об истинных причинах разрыва эрцгерцога с габсбургским семейством австрийское общество узнало уже после смерти автора «Магеллании»^[3].