еще находился в Ксаль-Риуме.

Он старался не выдавать подчиненным собственное настроение, хотя и сам вполне разделял их недовольство. Инчи был далеко не самой достойной добычей.

"Приказ есть приказ, - напомнил он самому себе известную присказку. - Ты можешь его не одобрять, но выполнять - обязан. Захватить Инчи? Ну, что же, пусть будет Инчи".

Пройдя к столу, на котором уже были разложены карты и фотографии, Дэвиан жестом подозвал Тейрана и Илевера.

- Вот наша цель, - коротко сказал он.

Прайм-капитан и субпрефект приблизились и уставились на бумаги.

- Инчи, - констатировал Илевер.

- Да, - Дэвиан кивнул. - Мы еще будем обсуждать план действий вместе с нашими фиаррийскими союзниками, но я хочу, чтобы вы заранее ознакомились с кое-какими данными. Воздушные разведчики собирают сведения об Инчи уже несколько дней.

- Фиаррийцы, - презрительно хмыкнул Лагрин Тейран. - Мы прекрасно справились бы и без них.

- Император считает, что нам нужен этот союз, - отрезал Дэвиан. - Значит, так тому и быть. Фиарр полезен уже тем, что предоставляет нам свои военные базы и аэродромы.

Общее управление соединенными силами было доверено Дэвиану, как префекту Западной эскадры. Он провел на Сейрине уже несколько дней и имел возможность познакомиться с фиаррийскими командующими. Флотом Фиарра командовал вице-адмирал Литарис Аврон. Необходимость подчиняться имперскому принцу явно не пришлась ему по душе, он встретил Дэвиана довольно холодно. Впрочем, Аврон не выказывал недовольство открыто. Коль скоро фиаррийский Сенат согласился с требованием Ксаль-Риума поставить во главе союзнического флота префекта Каррела, Литарий Аврон готов был исполнить свой долг и подчиниться. Так же, как упомянутый префект, подчинившись приказу Императора, отправился на Сейрин.

Большинство прочих офицеров-фиаррийцев отнеслись к назначению Дэвиана Каррела во главе флота с большим энтузиазмом - все они были наслышаны о битве у Анлакара и, вероятно, рассчитывали, что теперь и им представится возможность устроить трепку старым врагам. Флот готовился к выступлению на Инчи; силы Матиса Гранта уже покинули Кадар и двигались к Кехребару. Два флота, две стрелы на карте, нацеленные, словно в сердце Ивира, на остров-метрополию Кадих. Жернова войны пришли в движение, как выразился некто еще до Амелия Освободителя.

Остров Инчи, главная цель Западной эскадры, был относительно велик - с севера на юг остров протянулся примерно на семьдесят миль, с запада на восток - почти на пятьдесят. Три полуострова с южной стороны придавали Инчи довольно своеобразный вид: больше всего остров напоминал трехпалый след неведомого зверя. Большую часть Инчи покрывали холмистые долины и хиаценеровые джунгли; Делик, главный город на Инчи, располагался на берегу залива, образованного двумя большими "пальцами"-полуостровами. Население Делика приближалось к ста тысячам человек, всего же на острове было не меньше полумиллиона жителей. Имелось два порта - торговый и военный; впрочем, последний сейчас пустовал. Но Инчи не был беззащитен - по оценкам имперской разведки, гарнизон острова мог составлять до пятидесяти тысяч человек, имелись и береговые укрепления, а к северу от Делика был возведен военный аэродром. С такими крупными базами, как Кехребар или Янгин, Инчи сравниться не мог, но это был главный опорный пункт на восточных границах Ивира.

"В общем, не самый крепкий орешек, - заключил Дэвиан, изучая карту. - Но и не безответная жертва. Все зависит от того, как поведут себя защитники", - имперские аналитики были убеждены, что боевой дух ивирской армии невысок, да и вооружение, в основном, безнадежно устарело. Возможно, они правы, и ивирцы героической гибели во славу Всевластного и Ажади Солнцеподобного предпочтут капитуляцию. Дэвиан хотел в это верить, и, судя по тому, как повели себя команды султанского флота у Анлакара, такое предположение было достаточно правдоподобным. Но если защитники Инчи будут сопротивляться, захват острова может стоить больших потерь. Ивирцы лучше знают местность и успели основательно укрепиться. На стороне Империи и Фиарра - несомненное превосходство в кораблях и авиации, равно как и в численности десантных войск. На Сейрин уже переброшено восемьдесят тысяч фиаррийских солдат, три имперских легиона - по пятнадцать тысяч человек в каждом - и пять тысяч отборных морских пехотинцев. Ах, да, еще и секретное оружие - тестудо. Магистр Западной армии Дариус Лютиэн отнесся к новинке без малейшего интереса и охотно избавился от нее, передав восточной группе войск. Дэвиан смотрел на экспериментальные машины более оптимистично, но только бой покажет, на что они способны в действительности.

В одном Дэвиан Каррел разделял мнение собственного дядюшки-Императора, прайм-канселиора Ораса Темплена и Магистров в Генеральном Штабе: исход войны предрешен. Инчи будет взят, разумеется, как падут Кехребар, Янгин и Кадих. Ввязавшись в анлакарский мятеж, султан Ажади Солнцеподобный подписал приговор своей стране. Ксаль-риумские войска войдут в Лакрейн, и их командиры примут капитуляцию Ивира прямо в султанском дворце - главное, чтобы для Империи победа не оказалась пирровой.

Авианосец "Аранами". 40 миль к востоку от острова Айто. 80 день Весны.

Солнце ярко сияло над головой, но свет казался холодным. Впрочем, Иджиме Сетано внутри тесной кабины "Раймея" вовсе не мерзла, напротив - в кабине было даже слишком тепло от работающего двигателя. Девушка поморщилась и шепотом помянула недобрыми словами зловредных духов-юреи. Вообще-то нельзя так делать, юреи мстительны, но Иджиме никогда не была суеверной.

Девушка бросила взгляд назад. Округлая форма стеклянного фонаря кабины давала приличный обзор во все стороны, и Иджиме могла видеть второй истребитель, точную копию собственного. Внешне самолет мог показаться почти близнецом старых машин, что состояли в учебном парке школы "Риосен", но отличался окраской. Сверху - темный серо-синий цвет, а брюхо блекло-голубоватое. На фюзеляже ближе к хвосту ярко выделялся алый символ драконьего пламени и бортовой номер - 275.

Это была Аюми Сора, напарница-ведомая, которая следовала за "Раймеем" Иджиме, под номером 268, как безмолвная тень. Спустя две децимы знакомства, мнение Иджиме об Аюми несколько изменилось в лучшую сторону. Правду сказать, некоторые ее взгляды и убеждения казались племяннице тайрё Сетано, мягко выражаясь, странными. Аюми, на ее взгляд, была чрезмерно эмоциональна, слишком