разные стороны.
Сверкая фарами и мигалкой, подъехали две милицейские машины. Милиционеры хватали всех, кто попадался под руку. Попался им и Андрюша. Ему завернули за спину руки и, беспомощного, кричащего от боли, запихали в фургон, где уже бесновались другие пойманные.
Веру тоже пытался поймать милиционер, но она увернулась, сумела ударить его между ног и скрылась в толпе.
Толик увидел в конце аллеи одного из своих обидчиков. Догнал, двинул изо всех сил сзади. Тот упал. И тут же вскочил, но ответить на удар не успел. Из боковой аллеи выехала милицейская машина…
Держа в руках туфли, Вера выбежала из парка на набережную и остановилась перевести дыхание. Потом присела на железный барьер у пляжа.
Кто-то брел по гальке, наклонился, зачерпнул из моря воды, умылся, высморкался и стал приближаться к Вере.
Вера курила. Человек остановился напротив. В темноте его лицо было неразличимо.
— Закурить есть?
— Последняя, — Вера кивнула на свою сигарету.
Он сел рядом, и Вера узнала того парня, который увел Чистякову.
— А, это ты! — рассмотрел ее парень. Забрал у Веры сигарету жадно ее докурил. — Тебя как звать-то?
— Вера. А тебя?
— Сергей… А эта коза, что со мной была, кто? Подружка?
— Она мне как сестра…
— Все люди братья, — усмехнулся Сергей.
Вера обулась, и они не спеша пошли в сторону парка.
— А что за парень с тобой был?
— Одноклассник.
— Одноклассник — это хорошо…
Тут Вера увидела, что в их сторону сворачивает милицейская машина. Несколько человек пробежали мимо с визгом и руганью. Вера схватила Сергея за руку, потащила к ближайшей скамейке, обняла. Он тоже прижал Веру к себе.
Машина проехала.
— Неплохо, — сказал Сергей.
— Тебе хотелось прокатиться?
— Нет. Я привык спать дома.
— Пусти, — сказала Вера.
— Кажется, что сейчас с ножом кто-то вылезет. — Сергей не отпускал ее.
— Пусти, говорю.
— Идем?.. Чего тут торчать-то…
Вера молчала.
— Пошли?.. — лениво повторил он.
— Давай вали отсюда! — закричала Вера, изо всех сил отталкивая его. — Я ночевать тут буду!
Сергей разжал руки, поднялся и не спеша пошел прочь.
Вера глядела ему вслед. Он уходил все дальше и дальше.
— Обернись! — прошептала Вера.
Он не оглянулся и вскоре исчез в темноте.
Вере стало страшно. Она встала со скамейки и медленно побрела в сторону дома.
Вдруг ее ослепил свет фонарика. Она замерла, прикрыла глаза рукой.
— A-а, Верка, — услышала она.
Человек осветил снизу свое юное лицо. Лицо было малопривлекательно, со свежей царапиной на лбу Принадлежало оно Толику.
— Андрюшу не видел? — устало спросила Вера.
— Андрюха! — позвал Толик.
— Чего? — Из-за кустов вылез пацан лет девяти.
— Да не ты, — вздохнула Вера.
— Забрали его, — ответили из темноты.
— Закурить есть? — повернувшись на звук голоса, спросила Вера.
— Откуда? — ответили ей.
— Ну пока… — Вера пошла дальше.
Скучно… Жить было очень скучно. Куда себя девать — непонятно. Домой ехать? Отправившись на заработки — строить в братской стране Монголии какой-то комбинат, — родители сдали свою квартиру в Донецке двум запуганным молодоженам. И когда Сергей появлялся дома, они без конца что-нибудь роняли или ломали, молодая жена при этом нервно хихикала… Да и вообще Сергей не любил свой родной шахтерский город с торчащими в степи горами отработанного шлака. Здесь хоть было море. В общежитии никто не мешал — соседи по комнате на лето разъехались… Учиться в институт он пошел только потому, что это избавляло его от службы в армии. На лекциях Сергей честно спал. Выручало то, что преподаватели в основном были женщины. Внешность выручала. Он и вступительные экзамены сдал только благодаря тому, что смотрел загадочно и казался умным… И вот, дожив до двадцати одного года и проучившись четыре года в институте, Сергей понял, что ничего не хочет. И жизнь будет всегда такая, какая она есть сейчас, даже хуже. Просидит он до пенсии в душном конструкторском бюро, вычерчивая на кульмане никому не нужную ерунду. Зарплаты будет хватать только на питание… Ну и что?.. И это все?.. Зачем?.. Он ненавидел все эти блюминги, слябинги. Ничего не хотел знать о технологии обжима стали. Ненавидел людей, которые понуро, в три смены работали. Металлурги с обожженными лицами; толстые крановщицы, ворочавшие листы железа; шоферы, перевозившие бесполезные грузы, и многие другие, которых заставляли бороться за продукцию отличного качества, трезвый образ жизни, ударную производительность труда и гробить свое здоровье… У них были дети. Дети, которые росли как трава. Никто ими не занимался. А заводы приносили убыток. Дома в халатике Вера быстро мыла оставленную в раковине посуду. Стрелки будильника, тикавшего на холодильнике, приближались к двенадцати часам ночи. Заскребся в замке ключ, хлопнула входная дверь — это Рита вернулась с работы. Она несла тяжелые сумки с продуктами. Вера стояла у окна и ела хлеб с маслом. — Не спишь еще? — устало улыбнулась Рита. — Чего так? — Телевизор смотрела. У матери на щеках был нездоровый румянец. — Как чувствуешь себя? — спросила Вера. Та в ответ махнула рукой. — В троллейбусе говорили, в парке опять драка была. Убили там кого-то… — Ужин разогреть? — Да не хочу я есть, — сказала Рита и принялась разбирать сумки, укладывать продукты в холодильник. — Ты один хлеб жуешь. Картошки поешь с мясом. — Ладно, мама, пошли спать, — улыбнулась Вера. — Поздно уже. Рита кивнула, и вдруг спокойное выражение сошло с ее лица. — Я ж просила тебя полы помыть! А ты! Три дня назад еще просила, паразитка! — Завтра помою, — угрюмо ответила Вера. — Завтра, завтра! Каждый день одно и то же! Делать ничего не хочешь! Вера вздохнула, пошла в свою комнату, разделась и легла. Долго смотрела в темное небо за окном на газовый факел. У кого-то в квартире шумела вода, ныли водопроводные трубы. За стенкой негромко переговаривались соседки. — Арбузы на базаре видела «астраханцы»… Вот такие. — Почем? — Рубль пятьдесят кило… Вера думала про Сергея. То, что он гад, — это было понятно. Но зато красавец какой… Высокий… Глаза… Она вздохнула. Сравнить было не с кем. Только с артистом из американского фильма… По квартире разносился храп отца. Мать прошлепала в кухню, покашляла, выпила воды. …Чистякова как кинулась к нему. Про все забыла… Приезжий, наверное… Никогда раньше не видела… Грустно. Где его теперь искать… Все. Проехали. Потерялся. Ну и не надо! Есть Андрюша…" — В газете читала — нельзя арбузы брать.
Скучно… Жить было очень скучно. Куда себя девать — непонятно. Домой ехать? Отправившись на заработки — строить в братской стране Монголии какой-то комбинат, — родители сдали свою квартиру в Донецке двум запуганным молодоженам. И когда Сергей появлялся дома, они без конца что-нибудь роняли или ломали, молодая жена при этом нервно хихикала… Да и вообще Сергей не любил свой родной шахтерский город с торчащими в степи горами отработанного шлака. Здесь хоть было море. В общежитии никто не мешал — соседи по комнате на лето разъехались… Учиться в институт он пошел только потому, что это избавляло его от службы в армии. На лекциях Сергей честно спал. Выручало то, что преподаватели в основном были женщины. Внешность выручала. Он и вступительные экзамены сдал только благодаря тому, что смотрел загадочно и казался умным… И вот, дожив до двадцати одного года и проучившись четыре года в институте, Сергей понял, что ничего не хочет. И жизнь будет всегда такая, какая она есть сейчас, даже хуже. Просидит он до пенсии в душном конструкторском бюро, вычерчивая на кульмане никому не нужную ерунду. Зарплаты будет хватать только на питание… Ну и что?.. И это все?.. Зачем?.. Он ненавидел все эти блюминги, слябинги. Ничего не хотел знать о технологии обжима стали. Ненавидел людей, которые понуро, в три смены работали. Металлурги с обожженными лицами; толстые крановщицы, ворочавшие листы железа; шоферы, перевозившие бесполезные грузы, и многие другие, которых заставляли бороться за продукцию отличного качества, трезвый образ жизни, ударную производительность труда и гробить свое здоровье… У них были дети. Дети, которые росли как трава. Никто ими не занимался. А заводы приносили убыток. Дома в халатике Вера быстро мыла оставленную в раковине посуду. Стрелки будильника, тикавшего на холодильнике, приближались к двенадцати часам ночи. Заскребся в замке ключ, хлопнула входная дверь — это Рита вернулась с работы. Она несла тяжелые сумки с продуктами. Вера стояла у окна и ела хлеб с маслом. — Не спишь еще? — устало улыбнулась Рита. — Чего так? — Телевизор смотрела. У матери на щеках был нездоровый румянец. — Как чувствуешь себя? — спросила Вера. Та в ответ махнула рукой. — В троллейбусе говорили, в парке опять драка была. Убили там кого-то… — Ужин разогреть? — Да не хочу я есть, — сказала Рита и принялась разбирать сумки, укладывать продукты в холодильник. — Ты один хлеб жуешь. Картошки поешь с мясом. — Ладно, мама, пошли спать, — улыбнулась Вера. — Поздно уже. Рита кивнула, и вдруг спокойное выражение сошло с ее лица. — Я ж просила тебя полы помыть! А ты! Три дня назад еще просила, паразитка! — Завтра помою, — угрюмо ответила Вера. — Завтра, завтра! Каждый день одно и то же! Делать ничего не хочешь! Вера вздохнула, пошла в свою комнату, разделась и легла. Долго смотрела в темное небо за окном на газовый факел. У кого-то в квартире шумела вода, ныли водопроводные трубы. За стенкой негромко переговаривались соседки. — Арбузы на базаре видела «астраханцы»… Вот такие. — Почем? — Рубль пятьдесят кило… Вера думала про Сергея. То, что он гад, — это было понятно. Но зато красавец какой… Высокий… Глаза… Она вздохнула. Сравнить было не с кем. Только с артистом из американского фильма… По квартире разносился храп отца. Мать прошлепала в кухню, покашляла, выпила воды. …Чистякова как кинулась к нему. Про все забыла… Приезжий, наверное… Никогда раньше не видела… Грустно. Где его теперь искать… Все. Проехали. Потерялся. Ну и не надо! Есть Андрюша…" — В газете читала — нельзя арбузы брать.