ходить взад и вперед по комнате босиком в короткой белой рубашечке.

— Расскажи еще один сон! — сказал король.

— На днях я был пилотом реактивного истребителя. Но я не летал на нем. Я ездил. Сначала по шоссе и по дороге, а потом поехал в город, поставил реактивный истребитель на стоянке вплотную к городской стене, вытащил квитанцию о парковке из автомата и пошел в гости к закадычному другу. Мы выпили кофе, он спросил, где истребитель, и я сказал, что он стоит на стоянке перед домом. Мой друг сказал, что я не могу оставить реактивный истребитель на стоянке. Реактивный истребитель должен находиться либо в аэропорту, либо в воздухе. Я вышел на улицу и решил перегнать самолет в аэропорт. Потом я подумал, что не могу снова поехать на нем через весь город, нужно лететь. Но как взлететь на реактивном истребителе посередине города? Тоже не дело. Итак, я просто сидел, не зная, что предпринять — пилот, который не умеет летать и не осмеливается поднять в воздух свой реактивный истребитель.

— Бедняга! — сказал король, остановился рядом со мной и долго смотрел на меня.

— Ты ни разу так и не взлетел. Мне тебя по-настоящему жаль. И нечего удивляться, что тебе тоскливо.

— Если бы я был маленьким, — сказал я, — тогда может я и стал бы когда-нибудь пилотом.

— Я думаю, что когда-нибудь им стану, — сказал король. — Я имею ввиду пилотом.

Он оглядел все коробочки и сказал:

— Наверняка буду еще пилотом. Когда стану совсем маленьким. Во всяком случае мне приснится такой сон. Где-то в одной из коробочек есть большой длинный сон про пилотов, и я его найду.

— Тебе хорошо, — сказал я.

— Знаешь что? — сказал король Декабрь.

— Что?

— Я думаю, ты был пилотом не во сне. Ты в самом деле пилот.

— В самом деле, — повторил я.

— Представь себе, — сказал король. — Ты в самом деле пилот, который не может летать, а в другие дни ты человек, который в тоске ездит на веслах, а потом ты… впрочем я не знаю. Такова жизнь. Жизнь начинается вечером, когда засыпаешь, и останавливается, когда просыпаешься утром. Вы должны вместо засыпаю говорить просыпаюсь, а вместо просыпаюсь — засыпаю.

— Кем ты работаешь?

— Я бюроход.

— Бот оно что. — Итак, утром ты засыпаешь и целый день тебе снится, что ты бюроход, и ты работаешь, работаешь и работаешь. А вечером, когда ты ложишься спать, ты просыпаешься и за всю ночь ты тот, кто ты на самом деле. Пилот, гребец или кто-то еще. По очереди. Разве так не лучше?

— Я не знаю, — сказал я. — Как это?

— Так интереснее, — сказал король. — И ночь становится главной, а все, что делается днем не так важно и не имеет никакого значения. День превращается в сон.

— Ты думаешь, — сказал я.

— Ты не спал, когда пришел ко мне, — сказал король. — И теперь еще не спишь. Но лежишь в маленькой комнате с крошечным королем, а сам еще меньше. Наяву так не бывает, или я ошибаюсь?

— Разве это можно доказать? — спросил я.

— Наяву, — сказал король Декабрь таких королей, как я, не бывает.

— Сейчас тебе что-нибудь снится или ты не спишь? — спросил я.

Король улыбнулся и сказал:

— Я снюсь тебе, а ты снишься мне.

— Или наоборот, — сказал я.

— Правильно, — сказал король.

— Но ведь ты бодрствуешь, — сказал я. — Ведь ты не спишь?

— Откуда тебе знать?

Я тихо вздохнул. Потом сказал:

— Сложно все это.

— Запутано, — сказал король. — Не сложно.

Пока мы разговаривали он все время ходил по комнате, но теперь остановился, маленький толстый король, и долго пристально смотрел на меня. Сверху вниз, потому что я все еще лежал на полу. Я тоже долго смотрел на него, но в конце концов я очень устал от его взгляда. Мои глаза стали слипаться. Я уснул на полу маленькой комнаты и последнее, что я запомнил, это маленькую коробочку на ночном столике короля, открытую красную коробочку с нарисованной короной из чистого золота и крышечкой, которая лежала рядом.

До этой минуты я ее не видел.

Король Декабрь ранняя пташка. Частенько, когда я сажусь завтракать, он уже тут как тут, притулится посередине газетного заголовка, закрывавшая как раз три буквы, так что я, например, вместо слова «канцлер» могу прочесть только «канц», а за ним вижу маленького толстого короля. Обычно он сидит в хлебнице рядом с гренкой и греется. Думаю, в щели позади книжного шкафа довольно холодно, даже если на тебе толстая бархатная мантия.

— Отодвинься от гренки, — недавно сказал я, — чего доброго я тебя ненароком съем.

— Мне очень скучно, — сказал он.

Мне показалось, что с тех пор как я его видел последний раз, он несомненно снова стал еще меньше и теперь лишь чуть-чуть длиннее моего мизинца.

— Съешь что ли резинового медвежонка, — посоветовал я.

— Уже.

— Тогда поползай между книгами.

— Уже.

— Тогда повытирай пыль с твоих коробочек.

— Уже.

— Тогда я тоже не знаю.

— Я не знаю, что мне делать.

— Дай мне спокойно позавтракать.

— Ты никогда не берешь меня с собой.

— Куда же я тебя возьму?

— А я не знаю. Ты ведь меня еще ни разу не брал с собой. Откуда мне знать, хорошо ли на улице и захочется ли мне там остаться? Куда ты ходишь каждый день после завтрака?

— В бюро, — сказал я. Иду по Корнелиусштрассе к Гертнерплатц, потом по Блуменштрассе и через Якобплатц к Зендлингерштрассе. И так каждый день, а вечером я иду назад — всегда одна и та же дорога и одно и то же бюро.

— А что ты делаешь в бюро?

— Занимаюсь тем, что происходит на самом деле, — сказал я. — Большинство людей, сидящих в бюро, занимается тем, что происходит на самом деле.

— Возьми меня с собой.

— Сейчас у меня выходной день. Поэтому я сижу дома.

— Все равно, — воскликнул король давай сходим.

— Что мне делать в бюро в выходной день?

— А что, — сегодня на самом деле ничего не происходит?

— Как бы не так. Просто сегодня этим в бюро занимаются другие. Я расслабляюсь, чтобы завтра снова быть в форме.

— Тогда у тебя сегодня день, в котором на самом деле ничего не происходит! — воскликнул король и с таким воодушевлением стукнул кулаком по краю тарелки, что задребезжала вилка. — Послушай, мы не войдем в бюро. Дойдем до дверей и повернем назад. Но по крайней мере ты покажешь мне дорогу!

— Такая скучная дорога! — возразил я. — Каждый день одна и та же, и я еще должен ходить по ней в выходной день!

— Мне очень скучно, — закричал король.

Он с такой яростью стукнул ногой по гренке, что от нее полетели крошки. Потом проколол скипетром дырки в масле. Напоследок стал кряхтя поднимать куски сахара и швырять их мне в кофе.

— Перестань хулиганить, — рявкнул я.

— Я король Декабрь Второй! — закричал он. — А