помощи внизу. Ее зверски избили и, очевидно, изнасиловали. Она отказалась сообщить, кто ее избил, сказав только, что ее били кулаками. Во время оказания неотложной помощи попросила вызвать меня.

— Она была вашей пациенткой?

— Нет. Мы встречались в обществе, я и она были членами группы, которая обычно занималась на теннисном корте одного общего знакомого. Я хирург по пластическим операциям и восстановлению поврежденных частей тела. Мне кажется, она знала, что на первом этапе ей понадобятся услуги такого специалиста, как я.

— Она была сильно изранена?

— Она получила обширную травму лица и головы, были сломаны два ребра, вся верхняя часть туловища и грудь были в синяках, половые органы также повреждены и кровоточили. Врач из неотложной помощи обнаружил следы семенной жидкости на лобковых волосах.

— Отлично. Какую медицинскую помощь ей оказали?

— Очень небольшую. Был сделан рентгеновский снимок поврежденных частей тела, перевязаны ребра, на лицо и левую грудь наложили лед. Я наложил швы на четыре рваные раны на щеках, веках и лбу. Ей дали седативные препараты. Прошлым вечером был сделан рентген, а утром сканирование черепа.

— А ее нервная система не пострадала?

— Как это ни удивительно, но нет.

— Какое лечение вы предполагаете провести?

— Я назначил на послезавтра восстановительную и пластическую операцию. Нужно подождать, чтобы сначала немного спала опухоль.

— Мозг не поврежден?

— Рассудок ясный, с самого начала ведет себя очень спокойно. Я хочу показать ее психиатру, но она настаивает на встрече только после пластической операции. Я очень сомневаюсь, что ей найдется что сказать ему. Она очень сдержанна.

— Вы не знаете, почему она пригласила именно меня?

— Нет, — ответил доктор тоном, по которому было очевидно, что и для него этот вопрос оставался загадкой.

— Пациентку сфотографировали?

— Нет.

— Я хочу это сделать немедленно. Может быть, это ее смутит, но, откровенно говоря, это сейчас наиважнейшая вещь, которую вы можете сделать для ее пользы. Это следовало сделать до того, как вы наложили ей лед. Пометьте себе где-нибудь, доктор, что необходимо делать фотографии любого пациента с увечьями, нанесенными другим лицом. Фотографии всегда являются важным документом потом.

Доктор встал.

— Я прослежу за этим. Вы абсолютно правы, мне следовало подумать об этом раньше. — Он снял очки и потер переносицу. — По иронии судьбы, эта женщина сама фотограф, и очень неплохой.

Шейфер тоже поднялся.

— Я бы был вам весьма признателен, если бы вы снабдили меня также письменным отчетом о нанесенных ей ранах и выпиской необходимого курса лечения. И не забудьте привлечь к этому делу психиатра.

— Я сейчас же займусь этим и немедленно отошлю вам отчет с подробным описанием.

— Кто, кроме нас с вами, знает о пребывании этой женщины здесь?

— Только один человек по имени Рэймонд Фергюсон. Он выпустил книгу с ее фотографиями о различных спортивных состязаниях. Она просила меня связаться с ним, но он ее еще не видел.

Шейфер удивился:

— У нее нет родственников?

— Ее родители оба умерли. У меня больше нет сведений о каких-либо родственниках.

— Она замужем, доктор?

— Да, — вздохнул Эстес. — За человеком по имени Бэйкер Рэмси.

Брови Шейфера поднялись.

— Это тот Рэмси, что играет за футбольную команду «Бобкэтс»?

— Именно он.

— Вы его знаете?

— Да.

— Каково ваше мнение о нем?

— Когда-то я думал, что он приличный человек. В последнее же время я думал, что он ничтожество. А сейчас я думаю, что он монстр.

Комната была залита ярким солнечным светом, который, проникнув через опущенные жалюзи, отражался на потолке. Она была оборудована гораздо лучше большинства больничных палат, но здесь не было ни цветов, ни одежды в открытых шкафах, ни книг. Здесь было только что-то, напоминавшее очертаниями удлиненную женскую фигуру, укрытое простынью. Большая часть лица пациентки была забинтована, и это обстоятельство заставило Шейфера вздохнуть с облегчением. Придвинув стул, он присел рядом с постелью пострадавшей. Через щели перевязочных бинтов на Шейфера внимательно смотрели ее глаза.

— Миссис Барвик, я Эл Шейфер.

Она говорила, как чревовещатель: ее губы еле шевелились, а голос поражал необычайной силой.

— Спасибо, что пришли. Называйте меня Лиз.

— А меня Эл. Мне было любопытно узнать, почему вы обратились именно ко мне?

— Мой личный адвокат Уолтер Хопкинс. Если бы я попросила его заняться разбирательством этого дела, то он написал бы сначала одно грозное письмо, потом другое грозное письмо, и только через пару лет, глядишь, мы добились бы решения. А я хочу, чтобы этот вопрос был решен сейчас.

— Я понял вас. Пожалуйста, расскажите мне, что случилось с вами прошлой ночью.

— Мой муж пришел домой и хотел избить меня до смерти.

— Понимаю. Вы — пожалуйста, поймите, но я должен задать несколько очень бестактных вопросов — вы не спровоцировали его каким-либо образом?

— Да. Я сказала ему, что хочу развестись с ним.

— Это все?

— Да. Но похоже, эта мысль не понравилась ему.

— О разводе?

— Нет, просто сам факт, что я ему первая об этом заявила. Понимаете, он не был таким, когда я выходила за него замуж.

Шейфер устроился поудобнее на стуле.

— Давайте начнем с самого начала. Я ведь должен составить полную картину всего происшедшего с вами. Вы уроженка Атланты?

— Нет, я родилась в небольшом городке Делано, к югу отсюда.

— Маленький город?

— Население чуть меньше пяти тысяч жителей.

— Чем занимался ваш отец?

— Он работал на железной дороге до тех пор, пока это ведомство не перебралось в другой город. После чего он ушел в отставку.

— А как вы очутились в Атланте?

— Я училась в университете Джорджии на факультете изобразительного искусства, специализируюсь по предмету фотографическое мастерство.

— Рэмси выступал тогда за Джорджию. Наверное, вы именно там с ним встретились?

— Да. Но тогда я с ним не очень много общалась. Я познакомилась с ним ближе после того, как переехала в Атланту, где после окончания университета стала работать фотографом в «Конститьюшен». Вращаясь в спортивных кругах, я стала чаще видеться с ним. Он был приятный, смешливый и ловкий парень — совсем не такой, каким я себе представляла футболиста-профессионала. Мы встречались с ним около года, прежде чем поженились.

— Я вас утомил?

— Нет. Вы должны понять, что Бэйкер был тогда совершенно другим человеком. Дела у него на футбольном поприще шли не очень гладко, поговаривали даже о том, чтобы предложить его