отличие от историй Ле-цзы, передававшихся устно на протяжении семисот лет, прежде чем их собрали и записали, роман «Семь даосских мастеров», изначально возникший из фольклорных историй, был записан и опубликован сразу после того, как обрел популярность. Его литературный стиль отличается от «настоящих романов», таких как «Путешествие на Запад» или «Герои болота», и содержит фразы, напоминающие приемы запоминания, использующиеся слепыми рассказчиками.

В «Семи даосских мастерах» на примере жизни Ван Чунъяна и его семерых учеников раскрывается традиционное понимание качеств характера и внешних условий, необходимых для серьезной практики, и описываются препятствия, обычно встречающиеся на пути к просветлению. Ван Чунъян и его ученики — это реальные исторические персонажи, жившие в эпоху династий Южная Сун (1127–1279) и Юань (1271–1368). Существуют исторические записи, свидетельствующие, что один из учеников, Цю Чанчунь, состоял в дружеских отношениях с Кублай-ханом^[1] и был назначен высшим придворным священником во времена правления первого монгольского императора Тай-цзу^[2]. Последователи Цю Чанчуня продолжали пользоваться благосклонностью китайских императоров династий Мин и Цин (1645–1911). Роман «Семь даосских мастеров» соединяет воедино факты и легенды, чтобы передать историю, которая одновременно обучает и развлекает.

Ван Чунъян почитается как один из величайших патриархов школы Совершенной Истины. Считается, что от его учеников, семерых даосских мастеров, начала развиваться Северная школа даосизма — направление, проповедующее принцип «единого пути». В даосизме «единого пути» просветление (бессмертие) достигается посредством медитативных практик и упражнений цигун, а не через сексуальную йогу и прием снадобий. Бессмертие обретается через практику так называемой внутренней алхимии — методологии, направленной на трансформацию тела и сознания посредством личной практики индивидуума. Кстати, Цю Чанчунь, один из семерых мастеров, впоследствии основал школу Лунмэнь (школа Драконовых Врат), по сей день являющейся одной из наиболее заметных даосских школ «единого пути».

Роман передает даосское учение с одной стороны непосредственно в форме наставлений Ван Чунъяна своим семерым ученикам, а с другой — через описание жизни и испытаний героев романа на их пути к просветлению. Наставления Ван Чунъяна, Цю Чанчуня и других героев перефразируют и разъясняют существенно более абстрактные и сокровенные тексты Даосского канона, касающиеся природы ума и тела, уровней даосской практики, техник медитации и методов преодоления четырех самых сложных препятствий на пути Дао: привязанности к алкоголю и сексу, алчности и дурного характера.

На протяжении всего романа прослеживается даосское понимание того, что карма создается нашими поступками. Награда и воздаяние приходят к человеку как результат его действий. Судьбу можно изменить, если совершать благие дела, а задатки, необходимые для даосской практики, могут быть результатом праведности в прошлых жизнях.

«Семь даосских мастеров» — это книга о правильном понимании и воплощении в жизни принципов культивации Дао. В даосизме развитие тела неразрывно связано с укрощением своего ума. И чем выше уровень практики, тем критичней становится работа с сознанием. Мой учитель Мой Линьшинь в итоге дал мне больше наставлений о том, как укрощать желания и эгоистические тенденции собственного ума в моей повседневной жизни, чем специфических инструкций по медитации, цигун или боевым искусствам. Очищение сознания и преодоление привязанностей способствует более эффективной работе и с телом, и с внутренней энергией. При этом общеизвестно, что если эго в человеке доминирует, то занятия цигун могут стать крайне опасными. А для растворения эго человек должен жить праведной жизнью, являющейся с одной стороны методом, а с другой — показателем нашего успеха на пути очищения сознания.

В романе «Семь даосских мастеров» перед нами предстают семь выдающихся личностей, не только в совершенстве освоивших внутреннюю алхимию и теорию даосского учения, но и, по сути, живших этим. Будучи частью Даосского канона, роман рассматривается большинством даосских школ как хорошее введение в даосизм как для начинающих практику, так и вообще для широкой общественности. Его можно читать как инструкцию по даосской практике, а также просто как историю семи человек, преодолевших невероятные трудности на пути к самопознанию и самореализации.

Ева Вонг

Глава 1

Добрые дела не делаются напоказ. Если вы проявляете сострадание только для того, чтобы продемонстрировать другим свою добродетель, это бессмысленно. Не важно, сколько денег вы подаете бедняку; если вы поступаете так, чтобы произвести впечатление на других, это не будет добрым делом.

Во времена династии Сун (960-1279 гг. н. э.) в китайской провинции Шэньси была небольшая деревушка под названием Давэй. В ней проживало около ста человек, преимущественно из клана Ван. К этому же клану принадлежала и одна вдова лет сорока от роду Ее дети — сын и дочь — давно выросли, обзавелись собственными семьями и уехали из деревни. Но, обладая от природы добрым, материнским сердцем, она любила всех деревенских детей, как своих собственных. Она раздавала им гостинцы и подарки, утешала тех, кто бывал обижен. Дети знали, что у вдовы всегда можно попросить помощи. За ее доброту деревенские жители прозвали вдову матушка Ван. Матушка Ван была достаточно обеспеченна и глубоко религиозна. Она приглашала в свой дом на вегетарианские обеды буддистских и даосских монахов, совершала значительные подношения монастырям и регулярно читала сутры. К ней приходили за подаянием нищие и сироты даже из соседних деревень.

Однажды была необычайно холодная зима. Дул сильный ветер, навалило большие сугробы снега. Улицы были пустынными, и деревушка казалась заброшенной. В один из таких холодных темных вечеров двое нищих постучались в дом матушки Ван и попросили приюта. Матушка Ван взглянула на них и сказала:

— Вы оба молодые и сильные. Не понимаю, почему вы занимаетесь попрошайничеством? Лучше бы нашли себе честный заработок, а не пытались жить за счет других. Вы, наверное, не в своем уме, если думаете, что я вам помогу!

Не успела она договорить, как, протиснувшись между нищими, к ней подошли буддистский и даосский монахи и сказали:

— Матушка Ван, не найдется ли у вас немного еды для странствующих монахов?

Матушка Ван тут же послала слугу, чтобы тот наполнил миски монахов едой. Забрав свои миски, монахи ушли в ночь, а нищие, глядя на все это, воскликнули: