его диван. «А обувь, – рассказывала она, – обувь, начиная с этого момента, прячь на верхних полках». Они купили витамины – для собаки! – и мешок с кормом для щенков, который она порекомендовала, сказав, что самое главное это впредь придерживаться этой фирмы. «Изменишь рацион собаки, – предупредила она, – получишь лужи поноса на полу».

Они взяли для щенка клетку, чтобы тот сидел в ней, пока Боб будет на работе. Они взяли автоматическую поилку для клетки и руководство по дрессировке собак, авторы-монахи которого отважно смотрели с обложки с не по-монашески широкими улыбками. Кассир пробил чек, и Боб, доставая кошелек, почувствовал гулкий трепет по всему телу и мгновенное потрясение. К его горлу прилил жар. В голове возникло шипучее ощущение. Когда ушел трепет, его горло остыло, голова прояснилась, и он дал кассиру свою кредитную карточку – только тогда, в этом внезапном исчезновении всех этих чувств, он осознал, что же это было за чувство. На мгновение, скорее даже на цепочку мгновений, ни одно из которых не было настолько отчетливым, как сам факт – он был счастлив.

– Что ж, спасибо, – сказала она, когда он подвез её к дому.

– Что? Нет. Спасибо тебе. Нет. Правда. Это… Спасибо тебе.

– Этот щенок, он хороший малый. Он заставит тебя гордиться собой, Боб, – сказала она.

Он взглянул на щенка – тот спал на её коленях, слегка похрапывая.

– Они всегда так? Все время спят?

– Типа того. А потом бегают двадцать минут как бешеные. А потом еще спят. И гадят. Боб, чувак, запомни вот что – они гадят и писают как ненормальные. Так что не сердись. Они ведь не понимают. Прочитай книгу тех монахов. Потребуется время, но они довольно быстро соображают, что этого нельзя делать в доме.

– Довольно быстро это сколько?

– Месяца два? – она подняла на него голову. – Может три. Запасись терпением, Боб.

– Запасись терпением, – повторил он.

– И ты тоже, – сказала она щенку, подняв того со своих колен. Он проснулся, сопя и пыхтя. Он не хотел, чтобы она уходила. – Берегите себя оба.

Она вышла из машины и помахала Бобу, направляясь к своим ступенькам, затем зашла внутрь.

Щенок сидел на задних лапах, пристально глядя на окно так, будто Надя может снова в нем появиться. Он оглянулся на Боба через плечо. Боб понял, что щенок чувствовал себя покинутым. Он себя чувствовал так же. Он был уверен, что они еще наломают дров – он и эта брошенная собака. Он был уверен, что мир был слишком жестоким.

– Как же тебя зовут? – он спросил щенка. – Как же мы тебя назовем?

Щенок отвернул от него голову, мол, «верните ту девушку».

Первым делом щенок нагадил в столовой.

Боб сначала даже не понял, что он делал. Сначала он начал нюхать, скребя носом ковер, затем посмотрел на Боба с неловким видом. «Что?», – спросил Боб, а тот взял и нагадил на углу ковра.

Боб подполз к нему, как будто он мог это остановить, запихнуть это обратно, а щенок поспешно удрал в кухню, оставляя капли на паркете.

«Нет, нет. Всё в порядке», – сказал Боб. Хотя всё не было в порядке. Почти всё в этом доме принадлежало его матери, ничем не изменившимся с тех пор как она купила его в 50-х. И вот оно, говно. Экскременты. В доме матери. На её ковре, её полу.

За те пару секунд, что щенок бежал до кухни, он успел оставить на линолеуме лужу мочи. Боб чуть не поскользнулся на ней. Щенок сидел возле холодильника и старался не дрожать, взирая на Боба и напрягшись – он ожидал удара.

И это остановило Боба. Это его остановило, даже не смотря на то, что он знал: чем дольше фекалии лежат на ковре, тем сложнее будет от них избавиться.

Боб опустился на четвереньки. Он почувствовал, как к нему внезапно вернулось то чувство, с которым он доставал щенка из мусора, чувство, которое, как он предполагал, ушло вместе с Надей. Связь. Он начал подозревать, что их свел вместе не просто случай.

«Эй, – чуть ли не шепотом сказал он. – Эй, всё в порядке». Он очень медленно протянул руку, но щенок прижался к холодильнику еще сильнее. Но Боб продолжал протягивать руку, нежно дотронувшись ладонью до мордочки животного. Он издавал успокаивающие звуки и улыбнулся на щенка.

«Всё хорошо», – повторял он снова и снова.

Кассий¹¹ – так он назвал щенка, из-за того что перепутал его с боксером, и ему нравилось как звучало это имя. Оно у него ассоциировалось с римскими легионами, гордыми челюстями и честью.

Надя звала его Кэш. Она иногда приходила к Бобу после работы, и они вместе выгуливали щенка. Он знал, что с Надей было что-то не так: то, что собака была найдена так близко к её дому, и отсутствие у нее удивления или интереса в этом факте – это не прошло мимо внимания Боба; но был ли на этой планете кто-то, с кем не было бы «что-то не так»? С большинством людей было более чем «что-то не так». Надя приходила, чтобы помочь с собакой, а Боб, у которого за всю жизнь было не так уж много друзей, и на этом был рад.

Они научили Кассия сидеть, лежать, подавать лапу и перекатываться. Боб прочитал всю книгу монахов и следовал её инструкциям. Щенку сделали прививку от бешенства и обследовали на повреждения хряща в ухе. «Просто синяк, – сказал ветеринар. – Просто глубокий синяк». Рос щенок быстро.

Кассий уже несколько недель не опорожнялся в доме, но Боб всё равно еще сомневался, было это просто везением или нет. Но потом, в день Супер Боула в воскресенье, Кассий попросился на задний двор. Боб выпустил его и ринулся к телефону, чтобы позвонить Наде. Он так гордился этим, что ему хотелось петь йодлем¹², он даже чуть не перепутал звонок в дверь с чем-то еще. «Чайник», – подумал он, доставая телефон.

На пороге стоял худой парень. Не слабый-худой. А крепкий-худой. Как будто внутри него что-то горело, не давая жиру существовать. У него были голубые глаза – настолько бледные, что почти выглядели серыми. Его серебристые волосы были коротко пострижены, как и его козлиная бородка, которая облегала его губы и подбородок. Боб узнал его за секунду – парень, который просунул голову в бар пять-шесть недель назад, спрашивая, не продают ли они «Зиму».

Парень улыбнулся и протянул руку:

– Мистер Сагиновски?

– Да? – Боб пожал ему руку.

– Боб Сагиновски? – парень жал большую руку Боба своей маленькой рукой, его хватка была сильной.

– Ага.

– Я Эрик Дидс, Боб, – парень отпустил его руку. – Полагаю, у Вас моя собака.

Зайдя в кухню, Эрик Дидс сказал:

– А вот и он! Вот мой мальчик.