территории объекта, и только на выходные специальный самолет доставлял их домой, в Москву.

Однако самым неприятным было то, что здесь с тебя брали подписку о неразглашении. Следовало молчать и о месте расположения лаборатории, и о работе, которой занимаешься, и о многом, многом другом…

Мысли Виктора прервал негромкий сигнал по внутренней связи.

— Совещание окончено, следующее, — предупредил очередной вопрос профессор: — ровно через неделю, в пятницу. Прошу не опаздывать.

— Пора на аэродром, — сказал один из коллег.

«Странно, — подумал Виктор, вставая. — Хотя временами и приятно с головой погрузиться в работу, но возвращения домой всегда ждешь с нетерпением».

Все дружно загремели стульями и гурьбой направились к выходу.

— Виктор Франк, — неожиданно окликнул шеф, — я попросил бы вас задержаться.

Когда они остались вдвоем, Никифоров едва ли не шепотом заговорил:

— Я в курсе ваших последних экспериментов…

— К сожалению, неудачных… — перебил его, смутившись, Виктор.

— Знаю, но, судя по наработкам, это всего лишь временные трудности. И, как мне кажется, человек с вашими способностями в состоянии с ними справиться…

Виктор удивился панибратскому тону Никифорова.

— Вы хотите мне что-то предложить? — полюбопытствовал он.

— Да, — сказал шеф. — Вы должны будете оставить все свои многочисленные эксперименты и заняться только одной темой…

— Последней? — догадался Виктор.

Шеф кивнул.

— Но…

— Это не мое решение, — отрезал Никифоров.

Виктор внимательно посмотрел на профессора.

— Значит, мой отпуск как-то связан с этим решением?

Шеф молча встал из-за стола и подошел к окну. Отодвинув рукой занавеску, он задумчиво протянул:

— Не только… — в голосе Никифорова появились металлические нотки. — Впрочем, это не должно вас волновать… Перед вами открываются великолепные перспективы как в плане научной творческой работы, так и в плане карьеры… если, конечно, справитесь с заданием… Вас заметили, и было бы большой глупостью упустить такой шанс!

Шеф испытующе посмотрел на Виктора и, прочитав в его глазах робкое согласие, вновь перешел на шепот:

— Возможны, правда, и кое-какие осложнения…

Виктор поднял голову.

— Какие же?

— Подобные эксперименты уже давно проводятся в других странах и, представьте себе, в России тоже. Наши ближайшие конкуренты не меньше нас заинтересованы в получении результатов, а потому…

— Палки в колеса? — подсказал Виктор.

— Если бы только палки, — профессор тяжело вздохнул. — Виктор, вы все время забываете, где работаете. У нашего ведомства бесчисленное множество врагов… А они, если чего-то не могут заполучить первыми, обыкновенно не гнушаются в выборе средств…

— И что же? — объяснение Никифорова показалось Виктору серьезным, но слишком уж неопределенным.

— Вас могут даже убить! — выпалил профессор, раздраженный недогадливостью подчиненного, и, заметив, что тот вздрогнул, тут же смягчил интонацию. — Однако, я думаю, до этого не дойдет… Но хотел бы предупредить, чтобы впредь вы были поосторожнее.

На лице Виктора одновременно отразились страх и удивление. Это было лицо ребенка, у которого отобрали любимую игрушку и вдобавок отругали, хотя он ни в чем не был виноват.

Чтобы избежать дальнейших объяснений, шеф подтолкнул Виктора к выходу.

— Боюсь, что ты опоздаешь на самолет…

Через полчаса Виктор Франк уже сидел в допотопном Ан-24 и равнодушно разглядывал салон. На глаза ему попалась газета, небрежно засунутая между спинками кресел. Машинально Виктор протянул руку и вытащил сложенный вчетверо листок. Искренне обрадовавшись находке, он собирался уже развернуть газету, но самолет затрясло при небольшом разбеге, Виктор отвлекся, выглянув в иллюминатор. Он проводил взглядом знакомые места и, вспомнив о предупреждении профессора, углубился в размышления на этот счет. Потом мысли его переключились на недавний неудачный опыт, и он принялся вновь и вновь прокручивать в голове все этапы, предшествовавшие эксперименту. Попытки определить допущенные промахи ровным счетом ни к чему не привели, но не без удовлетворения Виктор отметил, что за этим занятием удалось необременительно скоротать целых два часа.

До прилета на небольшую подмосковную авиабазу оставалось еще минут сорок, и, обнаружив газету у себя на коленях, Виктор принялся читать все подряд, начиная с первой колонки. Наконец он добрался до раздела уголовной хроники.

Еще с детства Виктор обнаружил в себе интерес к такого рода информации. Часто, только разворачивая газету, он уже подсознательно был настроен на соответствующую колонку и так внимательно прочитывал в ней каждое сообщение, словно искал нечто жизненно важное для себя. Повзрослев, он немало удивлялся этой своей склонности, не находя ей объяснения. Однако позднее, уже работая в лаборатории, пытался оправдать странное пристрастие, проводя параллель между жертвами кровавых преступлений и своими научными поисками, направленными на возвращение к жизни существ, умерших скоропостижно.

Бегло прочтя четыре или пять заметок, Виктор неожиданно для себя возвратился к одной из них. Это было сообщение об убийстве молодого архангельского предпринимателя, совершенном с невероятной для человека жестокостью. Однако, как признавался ведущий следствие сотрудник уголовного розыска, это преступление лишь дополнило список нераскрытых дел, которые были похожи деталями. Основанием для такого вывода послужила не только особая жестокость и извращенность действий преступника, но и огромные, невероятных размеров следы ботинок, оставленные, словно визитка, рядом со своими жертвами. «Мы имеем дело с маньяком, — заключал свои рассуждения следователь и оптимистично, явно желая успокоить публику, утверждал: — Как бы ловок, хладнокровен и циничен ни был преступник, ему все равно не избежать справедливого наказания!»

Виктор порадовался уверенности сыщика и отложил газетку в сторону. Однако впервые в его душу закралась неясная тревога. Вдруг представилось абсолютно реальным, что когда-нибудь в подобных сообщениях может промелькнуть и его имя, тем более что он вступал в новую полосу своей жизни, полную непредсказуемых событий. Усилием воли Виктор пытался отогнать непрошеные мысли, но это оказалось не так-то просто. Выручило лишь сообщение пилотов, что самолет идет на посадку.

Ан-24 лихорадочно задребезжал и начал медленно снижаться. Пассажиры весело зашумели в ожидании скорого свидания с родным городом. Однако, ко всеобщему изумлению, самолет, не коснувшись земли,