занимал тепленькое местечко в гараже со всеми удобствами где-нибудь на Парк-авеню. Ну и конечно, не исключено, что она имела в виду какую-то новую машину – неизвестной марки, – которую только что приобрела и которую еще не успели перегнать к ней домой из автосалона (опять же неизвестного). Мне предстояла отличная работка.

Я начала с того, что позвонила няне детей Миранды, но там работал автоответчик. Следующей по списку была экономка, и это оказалось то, что нужно. Выяснилось, что речь шла не о новой машине неизвестной марки, а о зеленом спортивном авто с откидным верхом, которое обычно стоит в гараже возле дома Миранды. Но экономка понятия не имела, какой она марки и где может находиться. Следующей по списку была секретарша мужа Миранды, которая сообщила, что, насколько ей известно, чета владеет ультрасовременным черным джипом «линкольн-навигатор» и вроде бы еще маленьким зеленым «порше». То, что надо! Я нашла ниточку. После звонка в автосалон «Порше» на Одиннадцатой авеню между Двадцать седьмой и Двадцать восьмой улицами выяснилось, что да, они только что закончили покраску зеленого кабриолета «Каррера-4» для миссис Миранды Пристли и установили в нем новую магнитолу. Прямо в яблочко!

До автосалона я добралась на служебной машине. Там я предъявила записку с подделанной мной подписью Миранды, согласно которой они должны были отдать машину мне. Никто не задался вопросом, кем я прихожусь Миранде Пристли и с чего бы постороннему лицу заявляться сюда и требовать чужой «порше». Они бросили мне ключи и лишь посмеялись, когда я попросила помочь мне вывести машину из гаража, потому что я не была уверена, что смогу включить заднюю передачу. За полчаса я одолела десять кварталов и сейчас направлялась к району, где жила Миранда и где находился гараж, который мне описала ее экономка. Я все еще не могла сообразить, где мне следует повернуть. Шансы на то, что, продолжая в том же духе, я не нанесу серьезного ущерба себе, автомобилю, велосипедистам, пешеходам и прочим движущимся объектам, были весьма невелики, и этот новый звонок не прибавил мне оптимизма.

Я снова начала обзванивать всех подряд, и на этот раз няня детей Миранды ответила после второго гудка.

– Кара, привет, это я.

– Привет, что там такое? Ты на улице? Тебя почти не слышно.

– Да, вот именно. Мне пришлось забирать из сервиса «порше» Миранды. Я толком и не умею водить спортивные машины. А сейчас она позвонила, хочет, чтобы я забрала какую-то Митци и привезла ее к вам. Кто эта чертова Митци и где она может быть?

Прошло минут десять, пока Кара перестала смеяться:

– Митци – это их французский бульдог, она сейчас у ветеринара. Ее стерилизовали. Предполагалось, что ее заберу я, но только что Миранда позвонила и велела забрать близнецов из школы пораньше, потому что они все вместе собираются в Хэмптон.

– Ты шутишь. Как я смогу привезти эту чертову собаку на этом «порше» и при этом не разбиться? Это просто невозможно.

– Она в ветлечебнице на Пятьдесят второй улице, между Первой и Второй авеню. Извини, Энди, мне сейчас надо за девочками, но ты звони, если что, ладно?

Для того чтобы добраться на упрямой зеленой скотине до нужного места, мне пришлось собрать в кулак всю оставшуюся волю, и к тому времени, когда я доехала до Второй авеню, у меня от напряжения ныло все тело. Ничего худшего случиться уже не может, успокаивала я себя, когда очередная машина тормозила в каких-то миллиметрах от моего бампера. Любая царапина на авто неминуемо означала бы потерю работы (что вполне естественно), но такая прогулка вполне могла стоить мне и жизни. Места для парковки не осталось – полдень! – поэтому я позвонила в лечебницу и попросила вынести мне Митци. Через несколько минут явилась любезная женщина с подвывающей и сопящей собачонкой (мне как раз хватило времени, чтобы ответить на очередной звонок Миранды, которая интересовалась, почему я еще не в офисе). Женщина показала мне швы на животе у Митци и объяснила, что ехать надо очень, очень осторожно, потому что собака «испытывает небольшой дискомфорт». Ну конечно, леди, я поеду очень, очень осторожно, единственно для того, чтобы сохранить свою работу, а может быть, и свою жизнь, – а если собака от этого выиграет, так это только к лучшему.

Когда Митци свернулась калачиком на сиденье, я закурила сигарету и растерла свои онемевшие от холода ступни, чтобы вернуть им способность нажимать на педали. «Сцепление, газ, теперь переключить скорость, отпустить сцепление», – нараспев повторяла я, стараясь не обращать внимания на жалобные стенания собаки, раздававшиеся каждый раз, когда я разгонялась. Собачонка то скулила, то подвывала, то фыркала. К тому времени как мы добрались до места, она была уже на грани истерики. Я попыталась ее погладить, но она почувствовала мою неискренность, да и руки у меня были заняты, чтобы прижимать ее к себе и успокаивать. Вот чем закончились четыре года изучения и подробного разбора книг, постановок, стихов и рассказов: мне вменяется в обязанность с комфортом доставить маленькую, похожую на сардельку белую собачонку и при этом не поцарапать невероятно дорогую чужую машину. Веселенькая у меня жизнь. Как раз то, о чем я мечтала.

Мне удалось вручить собаку и машину привратнику Миранды целыми и невредимыми, но руки у меня продолжали трястись даже после того, как я забралась в служебную машину, которая следовала за мной через весь город.

– Едем назад в «Элиас-Кларк-билдинг», – со вздохом сказала я водителю, он вырулил на проезжую часть, и мы направились на юг, к Парк-авеню. Этим маршрутом я ездила ежедневно, иногда даже по два раза в день, и знала, что у меня всего шесть минут, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и придумать, как получше замаскировать пятна от пепла и пота, которые, похоже, стали неотъемлемым украшением моего замшевого наряда от Гуччи. Туфли безнадежны, хотя, может, с ними и сумеют что-нибудь сделать мастера, которых для этого специально держат в «Подиуме». На дорогу на этот раз ушло всего четыре с половиной минуты, и я, будто стреноженный жираф, заковыляла к дверям на единственном уцелевшем каблуке высотой десять сантиметров. Быстренько в кладовую – переобуться в ультрамодные высокие (до колена) темно-бордовые сапоги от Джимми Чу; они здорово смотрелись с юбкой из мягкой кожи, которую я надела, швырнув свои замшевые брюки в груду вещей, ожидающих «суперделикатной чистки» (цены у них от семидесяти пяти долларов). Оставалось только привести в порядок лицо; одна из редакторов в костюмерной, глянув на мой потекший макияж, подтолкнула ко мне коробку с косметикой.

«Совсем неплохо», – подумала я, увидев себя в одном из больших, в человеческий рост,