как ты, Эрл. Возможно, когда-нибудь…

— Что?

— Мы бы могли втроем…

— Что могли бы?

— Я бы взяла у тебя в рот, а он был бы во мне сзади. «А tergo», — как сказал Фрейд.

Ее подружка по офису Сьюзан Салливан недавно вернулась с обеда, заложив пальцем книгу Фрейда о разных клинических случаях, которую читала время от времени, чтобы поднять себе настроение и отодвинуть в дальнюю перспективу собственные неврозы, и поинтересовалась:

— Мэри Элизабет, ты изучала латынь, да? Что означает «а tergo»?

Мэри Элизабет удивилась:

— Прошло сто лет с тех пор. А какой контекст?

— Мальчик увидел, как его родители трахались — «совершали половой акт „а tergo“».

— Сзади, — пояснила Мэри Элизабет.

— А, — поняла Сьюзан.

Эрл снова заговорил:

— Глория.

— Да, Эрл.

— Глория.

— Да.

— Глория.

— Да, Эрл, да.

— Глория, Глория, Глория, Глория, Глория, Глория, Глори… Я… А-а-а-а-а!

— Да, Эрл, да.

— … Спасибо, Глория.

— Не за что, Эрл. Спасибо тебе.

— Тебе… тебе было приятно?

— Мне всегда приятно, Эрл.

— Я тебе скоро еще позвоню.

— Жду с нетерпением.

— До свидания, Глория. Твое имя правда Глория?

— До свидания, Эрл.

— Правда?

— Эрл, ты же знаешь правила. Я же не спрашиваю твое настоящее имя, верно?

— Оно и есть Эрл.

— До свидания, Эрл.

— Ты правда рыженькая?

— Ты просил рыженькую девушку в первый раз?

— Да. Завитую рыженькую девушку.

— Да, так и есть, рыженькая с завивкой. А сейчас до свидания, Эрл, время вышло.

— Пока, Глория. Я позвоню.

— Я буду ждать.

— Пока.

Когда Эрл дал отбой, Мэри Элизабет прислушалась к дыханию Мертвого Эдди, пытаясь разобраться, кончил он или нет, потом — к его попытке неслышно положить трубку. Она вспомнила, что еще не проверила новую рекламу для «Войс».

Поднявшись с кровати, девушка освободила от полотенца длинные, почти до пояса, черные волосы, кинула полотенце на спинку стула и отправилась на кухню, где в портфельчике лежала копия рекламы.

СЕКСТРАВАГАНТНЫЕ

ФАНТАЗИИ ПО ТЕЛЕФОНУ

Погрузись в глубины собственного эротизма

Сэксгибируйте ваши чувственные секскреты

Наслаждайтесь с нашими экспертами

по телефонным связям

Шикарные девушки скандинавского,

европейского и азиатского происхождения

А также лучшие красавицы Америки

* * *

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ НА ЯНВАРЬ.

ГОРЯЧИЕ ДЕВОЧКИ В ХОЛОДНУЮ ПОГОДУ.

* * *

Спрашивайте специальные услуги

«Две киски»

«Господство (легкое или сильное)»

«Под телевизор, до и после этого»

О Господи. «Секскреты», «сэксгибируйте». Мертвый Эдди сочиняет текст каждый месяц и каждый раз дает прочитать, предполагая, что на нее произведут впечатление его литературные таланты, если эти творения можно назвать литературой. Он бы не догадался, как не поверил бы в ее осведомленность о его привычке подслушивать, что такая проза будит желание придушить его. Возможно, она подаст на него в суд за такой стиль.

Мэри Элизабет улыбнулась. Может быть, утром, на свежую голову, она предложит не пытаться поймать Мертвого Эдди Милано за порнографию и проституцию, вышибание долгов, или вымогательство, или уклонение от уплаты налогов, или продажу дальних телефонных кодов, или его последнее изобретение — оптовую торговлю мочой и кровью с гарантией от СПИДа и наркотиков. Она бы засудила его только за этот стиль. Даже Фрэнсис Мак-Алистер, Самая Англо-Саксонская Белая Протестантка из всех, даже она найдет это забавным.

Так ли? Или профессионалка, сидящая в ней, отмахнется от шутки и скажет:

— Как так, Мэри Лиз? Почему такая милая девушка, как вы, штатный юрист в управлении Прокурора Соединенных Штатов в Южном округе, связалась с подонком, вроде Мертвого Эдди Милано?

3

Делать нечего, остается только размышлять.

Размышлять о том, что в пронзительный летний понедельник, задолго до наступления холодов, Квинлан не поручал тебесделать номер о Фрэнсис Мак-Алистер, вернее, не такой уж подробный.

Квинлан взял из стопки утреннюю газету и, размахивая ей, как уличный мальчишка, протараторил:

— Приговоры семи главарям мафии, двум конгрессменам, одному сенатору штата, одному районному президенту, одному заместителю мэра, двенадцати государственным арбитрам и тридцати пяти дорожным инспекторам. Это только в текущем году. Довольно скоро, если вам не вынесут обвинения, люди перестанут считать вас важной персоной. И такую штучку вовсе не спасает постоянное смягчение обстоятельств ее пресс-агентом. Поэтому я и пригласил тебя сюда, Чак. Я хочу сделать полный профиль, для «Метро» эта работа не подходит. Карен Оберн — хороший репортер, но только ты живешь в этих джунглях и знаешь каждое дерево.

Ты взял из стопки газету и посмотрел на коллаж, сопровождающий статью.

— Привлекательная.

— Стареешь, Чак. Для федерального прокурора слишком крутая попка.

— Так мы ее всегда называем, для нее придуман эпитет «Фрэнсис Мак-Алистер — привлекательный Прокурор Соединенных Штатов». Привлекательный — звучит сдержанно. Однако, действительно, красивый прокурор. Впрочем, она не красавица. У нее глаза игрока в покер.

Запищал селектор, и Квинлан, недолюбливающий аллюзии и метафоры, ухватился за трубку:

— М-да… соедините.

Он отвернулся к окну:

— Привет… Я тоже… Не против.

Тебе нечасто приходилось подниматься до этого высокого кабинета, надо бы использовать возможность и произвести разведку местности. Табличка на двери гласит: «Исполнительный редактор». Убранство кабинета ей не противоречит, но выдает неопределенность того, что, собственно, делает исполнительный редактор. Кстати, такое мнение разделяет фактически весь персонал. Стену почему-то украшает вид на остров Рузвельта, и рядом — Квинс с легкой промышленностью. Напротив двери монументальный письменный стол, вращающееся кресло, обтянутое кожей, перед столом два дубовых кресла для посетителей, софа и чайный столик. Мебель подбиралась, исходя из возможностей бюджета отдела снабжения, но не по вкусу Дизайнера и, тем более, хозяина кабинета.

На столе — привычный рабочий завал: газеты, журналы и безделушки. Старый пропуск журналиста Квинлана в Белый Дом, запечатанный в пластик, складная золотая линейка, электронные часы, извергающие сотые доли секунды, табличка с надписью по-испански «El Jefe», фотография Квинлана в обнимку с Сигурни Уивером,